Октябрьская революция в России 1917 г., или, как побуждают нас говорить сегодня, Великая российская революция, и спустя 100 лет продолжает стоять в центре острых политических и научных дискуссий как в современной России, так и за рубежом. Не столько новые факты, сколько теоретическое объяснение Октябрьской революции и ее аспектов вызывают пристальное внимание исследователей. К ним, на наш взгляд, следует отнести проблему пропуска формации в результате Октябрьской революции в России. Эта историко-теоретическая проблема существует лишь в рамках одного теоретико-методологического направления современной отечественной историографии – системного подхода, который развивает диалектико-материалистическое понимание исторического процесса, разрешая выявленные в нем противоречия и проблемы.

К. Маркс, опираясь на достижения европейской философской, социологической и исторической мысли второй половины XVIII – первой половины XIX вв., и в первую очередь – осуществленный переход в понимании от кругооборота истории к ее линейному развитию (древняя история, средневековье, новое время), выработал формационную теорию, в основе которой лежит понимание исторического развития общества как закономерной, объективно обусловленной смены восходящих общественно-экономических формаций, то есть таких типов общества, которые отличаются друг от друга, прежде всего, типом или способом экономического функционирования: первобытно-общинной, рабовладельческой, феодальной, буржуазной и предполагаемой коммунистической формации. Исходным для нашего исследования является положение К. Маркса о том, что «общество, если даже оно напало на след естественного закона своего развития… не может ни перескочить через естественные фазы развития, ни отменить последние декретами» 27 . Такое понимание прямо вытекало из признания общества «организмом», только особым – «социальным» 28 . При нормальном развитии биологического организма его «фазы развития» являются закономерными, объективными и не допускают пропуска. Из этого исходил Ф. Энгельс, приводя, хотя и по другому поводу, пример развития бабочки: яйцо – гусеница – кокон – бабочка 29 .

Согласно этой логике, создание и развитие реального социалистического общества было бы в России после Октябрьской революции принципиально невозможно, поскольку она не прошла стадию развитого капитализма, призванного создать объективные материальные, социальные и духовные предпосылки для социализма. Однако советское общество со всеми его искажениями, противоречиями и «бюрократическими извращениями» все-таки было не капиталистическим, а социалистическим. Это был ранний, существующий на неадекватной базе производительных сил, но все-таки – социализм. Признание данного исторического факта порождает проблему в рамках формационной теории – проблему пропуска формаций. Ее рассмотрению посвящена данная статья.

Развитие социального организма, как показала всемирная история, не подчиняется законам биологического организма. Его стадии развития не являются генетически запрограммированными и могут при разных природных и внешних социальных условиях существенно изменяться. Так, большинство народов мира миновало рабовладельческую формацию, в том числе и в Европе, на опыте которой К. Маркс разрабатывал свою теорию исторического развития. Народы Крайнего Севера, Центральной и Южной Африки остановились в своем развитии на стадии родового или раннефеодального общества. Китай от феодального общества перешел к рабовладению (II в. до н.э. – III в. н.э.), а потом вернулся к феодализму. На территории США с начала XVI в. было возрождено рабовладение, которое развивалось одновременно с капитализмом до середины XIX в. Этих фактов всемирной истории достаточно для того, чтобы по-новому поставить вопрос о последовательности формаций в развитии одного общества.

Как известно, К. Маркс не раз отмечал, что экономические формации отличаются не тем, чт'o они производят, а тем к'aк они производят – способом производства и, в первую очередь, способом соединения работника со средствами производства, способом принуждения или, говоря шире, побуждения его к труду 30 . Если для феодального общества и присущего ему способа производства характерно сочетание физического и экономического принуждения к труду, то для предшествующего ему рабовладельческого общества характерно физическое принуждение, а для последующего капиталистического – экономическое принуждение. Это позволяет нам выделить так называемые «чистые» и «переходные» формации. Отсюда вытекает, что исторически нормальным 31 является переход от рабовладельческого общества к феодальному – к «переходной формации», а не к капиталистическому – «чистой формации» по способу принуждения к труду.

Предложенный К. Марксом подход дает основания для характеристики и других формаций по способу принуждения к труду, а также для выделения в качестве самостоятельных еще двух формаций. Так, с нашей точки зрения, можно выделить в особую формацию тип общества, который Ф. Энгельс характеризовал как «военную демократию» 32 . Она закономерно сочетает естественное принуждение к труду, характерное для предыдущего, первобытного общества, с физическим принуждением, присущим последующему рабовладению. В рамках этой формации, которую можно назвать «дружинной», князь и дружина главного племени господствовали над ареалом соседних племен, подвергая их устойчивым грабежам, трансформировавшимся позднее в «полюдье».

В условиях нормального развития капиталистическое общество дает основания и предпосылки для выделения еще одной «переходной формации» – социалистической, для которой будет характерно сочетание экономического принуждения и самопобуждения к труду, то есть «сознательного отношения к труду». Советское общество являлось конкретно-исторической формой становления такой формации. В будущем из нее с неизбежностью вырастает «чистая формация» – общество, где господствует самопобуждение к творческой деятельности, – коммунистическая формация.