Отторжение Косова – особый разговор. Для сербов остаться без Косова, как нам лишиться Куликова поля. Кстати, и в названиях этих знаковых полей есть общее: «кос» – посербски «чёрный дрозд». Ну а кто у нас своё болото хвалит, мы знаем. А начиналось всё с того, что албанцы-косовары спускались со скудных гор в цветущие долины, заселённые сербами, по-соседски устраивались рядом, множились, теснили хозяев. При случае умело использовали любой катаклизм в свою пользу (например, нашествие фашистов, с которыми сотрудничали), потом получали прощение: интернациональную власть, как всегда, заботила дружба народов, а не опасное изменение этнического состава населения в сербских землях. Когда очнулись, было поздно – и с помощью НАТО албанцы оторвали Косово от Сербии. Вам это ничего не напоминает?

В 2004 году я побывал в Косово. Туда надо свозить каждого политика, который недооценивает этнический фактор жизнеустройства, для которого резня в той же Кандопоге – лишь досадное недоразумение. Я видел взорванные храмы, построенные в первом тысячелетии, с остатков древних фресок на меня смотрели выскобленными глазами поруганные православные святые. Сербские городки и посёлки в Косово напоминали осаждённые крепости, где выход за охраняемый периметр означал смерть или похищение с последующим потрошением на органы. Перевозили нас с места на место на бронетранспортёре «кейфорс» под охраной до зубов вооружённых индусов в синих чалмах, а по броне гремели камни, которые швыряли в нас албанские подростки. Косово – это урок и предостережение всем. Не только славянам. Не было бы Косова – не было бы Пальмиры.

Мне кажется, мировая история выходит на свой новый виток, где межэтнические и межконфессиональные конфликты, возможно, будут играть всё большую и большую роль. Европейская цивилизация научилась сглаживать классовые противоречия, буржуи и пролетарии едят в одних Макдоналдсах и ходят в одинаковых джинсах, причём у миллионеров они более поношенные. Но с живущим даже в самом маленьком народе внутренним стремлением к самоопределению вплоть до отделения пока ничего сделать не удаётся и не удастся. Прилетаю к ним и первое, что слышу: «Окситания – это вам не Франция!» В общем, как сказал поэт, «…и пресволочнейшая штуковина: существует, и ни в зуб ногой!»

В 2013 меня пригласили в Вильнюс. Сначала я попал на экскурсию, которую вела молодящаяся блондинка, весьма иронично рассуждавшая о прежнем и новом литовском государстве. «Вы русская?» – удивлённо спросил я. «Нет, русские здесь себе такого не позволяют. Я полька. Вильно – наш город!» Потом была встреча с русскоязычными читателями, но вёл её литовский журналист. Назовём его Йонас.

Отвечая на вопросы публики, я обмолвился, мол, напрасно власти Литвы так глупо задирают Россию. Зачем ссориться с могучим соседом? Ведь неизвестно, что может случиться в будущем…

– А что может случиться? – аж подпрыгнул на стуле Йонас. – Вы надеетесь восстановить СССР? Вам никто не позволит. Эти границы навсегда!

– Я надеюсь на мир во всём мире, – ответил я. – Но советую всем, когда вернётесь домой, заглянуть в школьный атлас. Только в XX веке границы европейских стран менялись много раз до неузнаваемости, а ваша столица двадцать лет принадлежала другому государству. Так почему вы уверены, что в XXI веке всё будет иначе?

На следующий день после объявления о возвращении Крыма в Россию рано утром раздался телефонный звонок. Это был Йонас, он почти кричал:

– Откуда вы всё знали?

– Вы о чём?

– О границах.

– О каких границах?

– Вы заранее знали про аннексию Крыма!

Интересно, если бы Северная Ирландия, отделившись от Великобритании, вернулась в родную гавань Дублина, он так же нервничал или счёл бы это восстановлением геоисторической справедливости вроде передачи Литве стольного града Вильно, за который Сталин прирезал Польше немецких земель, не считая. Но о таких мелочах наши бывшие сограждане теперь даже не вспоминают. Зря: прирезанное не всегда прирастает.

Ошиблись в национальном вопросе и идеологи коммунизма, грёзы о слиянии наций в единый трудовой коллектив не сбылись, хотя по их лекалам полвека кроили жизнь на доброй половине планеты Земля. И что? Ничего! Пролетарии всех стран не захотели соединяться, голос крови и историческая традиция оказались сильнее классовой солидарности. Более того, кое-где строительство социализма сопровождалось ростом национальных амбиций. О Польше даже не говорю: её «посполитизация» заметна, как ночной макияж на лице профессионалки. Китай тоже не скрывает, что осуществляет тысячелетнюю великоханьскую мечту.

Вот ещё интересная подробность: в восточных землях Германии, именовавшихся прежде ГДР, мигранты почти не безобразничают, тамошние немцы при социализме сохранили прусский нрав и при случае могут навешать зарвавшимся гастарбайтерам от всего «херца». Сказалось и то обстоятельство, что наши воины в отличие от союзников не глумились над побеждёнными, не унижали, не выколачивали из них человеческое достоинство. Кстати, как следует из рассекреченных документов, в зонах оккупации Великобритании, США и Франции, присутствие которой среди стран-победительниц потрясло фельдмаршала Кейтеля, имело место запредельное число изнасилований немок. Долгое время это тщательно замалчивалось, наоборот, раздувался чёрный миф о сексуальном беспределе Красной армии, чего просто не могло быть хотя бы по причине лютости наших законов. Да и люди мы совсем другие.