Ничего не вижу. Ничего не слышу. Ничего не скажу. Прошлое трех мужчин настигнет их в настоящем, изменив будущее. Книга, аннотацию к которой невозможно написать так, чтобы не раскрыть ни одной из важных деталей сюжета. Содержит нецензурную брань.
Пролог
Три обезьяны – устойчивая композиция из трёх обезьяньих фигур, закрывающих лапами глаза, уши и рот.
Считается, что три обезьяны символизируют собой идею недеяния зла и отрешённости от неистинного. «Если я не вижу зла, не слышу о зле и ничего не говорю о нём, то я защищён от него». В русском переводе более популярна версия «Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу».
Иногда в композицию добавляется четвёртая обезьяна, символизирующая принцип «не совершать зла». Она может изображаться прикрывающей свой живот или промежность.
Глава 1
4 мая 2018 года
Запись звонка в полицейский участок:
– Детектив Райан Стоун, слушаю вас.
– Алло, да… Я…
– Мэм, представьтесь и расскажите, что случилось.
– Мэги… Меня зовут Мэги Морис. Мой муж…
– Мэм? Что случилось с вашим мужем, миссис Морис?
– Он должен был вернуться ещё три часа назад. На мои звонки не отвечает. Я пыталась дозвониться сотню раз. Не понимаю…
– Как зовут вашего супруга, миссис Морис?
– Филип… Филип Морис.
– Когда вы разговаривали с мужем в последний раз?
Машина ехала не спеша, плавно входя в повороты. Водитель сосредоточил все свое внимание на дороге, а точнее на лобовом стекле, через которое едва были заметны очертания белых полос разметки. Фары освещали путь впереди не дальше, чем на два метра, сдаваясь перед могуществом и давлением темноты. Дождь поливал уже несколько часов и не сбавлял темпа, что заставило большинство жителей не покидать своих тёплых квартир и домов. Дворники автомобиля не успевали распределять водные потоки вправо и влево. Асфальт получал нескончаемое количество ударов от влажных, тяжёлых капель. Это был вечер, который может быть идеальным, если только провести его дома, не высовываясь на улицу.
– Да, Мэги, я снова опаздываю, – сообщал Филип Морис своей жене, разговаривая с ней по громкой связи мобильного телефона. – Думаю, задержусь часа на два не больше.
– Будь осторожнее, не гони, дороги совсем размыло.
– Не волнуйся. Поцелуй за меня Дастина. Кстати, как он?
– Как обычно, лежит и улыбается. Дожидается своего папочку.
– Скажи ему, что папа везёт новую игрушку за свою оплошность. Скоро буду. До встречи.
– Одной игрушкой ты не отделаешься, Филип Морис. Жду тебя, дорогой. До встречи.
Экран телефона погас, а его хозяин обеими руками схватился за руль. Щурясь и пробуя разглядеть что-то в этой прохладной, топкой и непроглядной тьме, Филип выругался, потому что в очередной раз не смог сдержать обещание и приехать к своей семье вовремя. Виной тому служит его новая должность, которой он уделял максимум своего рабочего и личного времени.
Входящий вызов от Чарли.
– Да, Чарли, какие новости?
– Получилось! – радовался помощник Филипа. – Вы сделали правильно, когда скупили все акции компании Айкон. Мы остались в огромном плюсе!
Мистер Морис слегка улыбнулся, но лишь на секунду, и снова стал серьёзным. Такой он был человек, что не мог позволить себе радоваться, когда была выиграна лишь первая битва, а война только начиналась.
– Хорошо, Чарли. Спасибо, что позвонил. Можешь отправляться домой, а на завтра возьми себе отгул.
– О, благодарю, мистер Морис!
– До связи.
Филипу исполнилось тридцать два года, когда родился Дастин. Шёл третий год его брака с Мэги, и оба супруга ждали этого события, как дети, которые готовы не спать всю ночь, чтобы увидеть Санту в канун Рождества. Будущие родители были счастливы узнать, что скоро в их семье будет прибавление. И повышение Филипа по службе сыграло им на руку.
Преодолев ещё один километр, мистер Морис заметил что-то вдалеке. Что-то блестело на обочине, отражая свет фар новенького синего седана, который был единственным на этой трассе. Сбавляя скорость и приближаясь к источнику свечения, Филипу удалось разглядеть человеческую фигуру, которая медленно отдалялась от него. Кто-то шел по обочине в том же направлении, куда ехал мистер Морис.
– Эй! – обратился Филип к незнакомцу, когда выровнялся с ним и опустил стекло. – Вам помочь? Может подвезти?
Человек в чёрной куртке и большом капюшоне даже не посмотрел в сторону водителя и продолжал идти под дождём. По состоянию его промокшей до нитки одежды и тому, как ткань облепила своего носителя со всех сторон, можно было понять, что путник давно бредет в заданном направлении.
– Льёт как из ведра, – попытался завязать разговор мистер Морис ещё раз, поглядывая на проезжую часть. – Я еду в ту же сторону. Доброшу, куда скажете.
Филип не был сторонником благотворительности и никогда не спешил уступать место в общественном транспорте пожилым людям или беременной женщине. Приступов доброты за ним также не замечалось. Но в этот вечер его душило чувство вины за то, что он снова опаздывает к родным. И, чтобы на душе стало легче, ему необходимо было придать хоть какую-нибудь полезность своему промаху.