– Что случилось?

– Э-э… кажется, теперь там, на сорок третьей странице, пятно от глазури.

Над Оргриммаром сгустилась ночь. Жара несколько спала, но не улеглась: насквозь пропеченный солнцем, лишенный растительности песок удерживал тепло еще надежнее огромных свежеотстроенных железных зданий. Что и говорить, приятностью климата Оргриммар, как и весь Дуротар, не отличался никогда, а уж теперь – тем более.

И Малкорока это вполне устраивало.

Разумеется, в дуротарской жаре ему было так же неуютно, как и в раскаленных недрах Черной Горы. И хорошо. И прекрасно. Наверное, лучшим, что когда-либо случалось с оркским народом, был исход из ласковых, гостеприимных родных земель наподобие дренорского Награнда. Иное дело – Дуротар. Пустыня испытывала силу духа, воспитывала, закаляла. Излишние удобства вредны, вот Малкорок, кроме всего прочего, и приглядывал, чтобы ни одному из орков не жилось чересчур легко.

Однако кое-кто из тех, кто присутствовал на последнем собрании, явно чересчур разнежился. Чересчур уверился в собственной правоте. Настолько, что вслух выразил недовольство, посмел возражать не просто вождю Орды, но и правителю собственного народа. Правителю орков! При одной мысли об этакой самонадеянности Малкорок злобно заскрежетал зубами, но тут же взял себя в руки и тихо, без единого звука, двинулся вдоль темной улицы дальше.

«За всеми ними стоило бы проследить», – так он сказал Гаррошу. Поначалу вождь решил, что Малкорок предлагает приглядывать за всеми правителями рас, образующих Орду, но орк из клана Черной Горы смотрел на вещи шире – куда как шире. Под «всеми», достойными наблюдения, он имел в виду всю Орду.

Всю, до единого гражданина.

Поэтому он и отправил лучших из своих орков следом за парочкой смутьянов, осмелившихся промолчать, когда остальные кричали «ура».

Конечно, всеми любимый и уважаемый Эйтригг, советник, к слову которого Гаррош обещал Траллу прислушиваться, мог говорить безнаказанно.

До поры.

Но прочие, вставшие на сторону старого орка, должны заплатить за поступок, который и Малкорок, и сам Гаррош сочли явной, открытой, беззастенчивой изменой.

Мысли серокожего орка устремились в прошлое, на несколько лет назад, в те времена, когда он служил Ренду Черноруку. Да, вспоминать о судьбе, постигшей многих искателей приключений, которым хватило глупости спуститься к самому сердцу горы и бросить Ренду вызов, было приятно. Но еще ярче вспоминалось другое – то, как он сам поступал с соплеменниками, роптавшими на Чернорука, полагая, будто во мраке им ничто не грозит.

Таких он выслеживал и безо всякой пощады приводил в исполнение собственный приговор. Однажды Ренд спросил, куда мог подеваться один из изменников, пропавших без вести. В ответ Малкорок просто пожал плечами, а Ренд оскалил клыки, одобрительно ухмыльнулся и больше об этом не заговаривал.

Теперь времена изменились, да… но не настолько же! Теперь Малкорок шел сквозь мрак не один. Следом за ним, беззвучно, словно и сами они – лишь тени, шли четверо кор’кронцев, получивших от Гарроша повеление повиноваться приказам Малкорока, как его собственным.

Кор’хус жил в Расселине Теней, в одном из самых неприглядных уголков Оргриммара. Нетрудно догадаться: живущий в таком месте непременно замешан в темных делишках. Однако название его лавки, «Темная Земля», казалось не более зловещим, чем описание почвы, необходимой для его ремесла – выращивания грибов. Насколько удалось выяснить, гражданином Кор’хус был вполне законопослушным, но место его проживания заметно облегчало Малкороку задачу. Многозначительно прищуренный глаз, несколько золотых – и все возможные свидетели понимающе кивнули и отвернулись.

Кор’хус стоял на коленях, собирая грибы для завтрашней торговли. Работал он быстро: взмахом ножа срезал ножку у самой земли, бросал гриб в мешок и брался за следующий. Проем входной двери за его спиной прикрывал лишь полуопущенный полог да табличка с надписью, гласившей: «ЗАКРЫТО». Вошедших он не заметил, однако, почувствовав их появление, замер, медленно выпрямился и обернулся.

При виде Малкорока со спутниками, остановившихся на пороге, Кор’хус сузил глаза.

– Читай, что написано, – буркнул он. – Лавка закрыта. Откроется только завтра.

С этими словами он крепче стиснул в кулаке рукоять крохотного ножа. Как будто нож ему хоть чем-то поможет…

– А мы не за грибами, – негромко сказал Малкорок, входя внутрь.

Четверо орков последовали за ним. Последний задернул за собою полог.

– Мы не за грибами. Мы за тобой.

Нежный, но настойчивый луч восходящего солнца отыскал щель между шторами и проник в спальню Джайны. Привыкшая просыпаться в этот час, волшебница моргнула, сонно улыбнулась, выгнула спину, спустила ноги с кровати, встала, набросила одеяния мага и раздвинула темно-синие занавеси.

Утро выдалось великолепным – розовым, золотым, а там, где заря еще не успела прогнать прочь сумрак ночи, сиреневым. Распахнув окно, Джайна расправила плечи, с наслаждением вдохнула соленый воздух, подставила лицо морскому ветру, который не замедлил взъерошить ее золотистые волосы, спутавшиеся во сне. Море, неизменное море! Она была дочерью лорда-адмирала, а брат как-то раз в шутку сказал, будто в жилах всех Праудмуров течет морская вода…

Воспоминания об отце и брате навевали легкую грусть. Охваченная ею, Джайна оперлась о подоконник, вздохнула и, наконец, отвернулась от окна.