И вот теперь я нежусь под теплым лоскутным одеялом, окутанная темнотой собственной спальни. Светящиеся цифры на часах рядом с кроватью подсказывают, что уже двадцать две минуты восьмого утра. Потянувшись, я выскользнула из-под одеяла, открыла плотные кремовые шторы и прищурилась от хлынувшего в комнату золотистого солнечного света. И вновь увиденное ошеломило меня. Так же как в верхней гостиной, здесь имелся балкон, с которого открывался вид на реку. Безусловно, я понимала, что делала, покупая жилье в таком славном местечке.

Роскошное ощущение полного одиночества. Я словно смогла наконец свободно вздохнуть полной грудью. Пусть мое прошлое забылось, но, по крайней мере, у меня есть собственное жилье в красивом месте. А с остальным я как-нибудь справлюсь. Мне даже удалось хорошо выспаться прошедшей ночью. В сравнении с больничной койкой моя широкая домашняя кровать на редкость комфортна. Опять устроившись на смятом одеяле, я с удовольствием впитывала в себя вид поблескивающей речной глади под высоким голубым небом.

Отдохнувшая и успокоившаяся, я вдруг поняла, что из подсознания начинает просачиваться смутное воспоминание. Боясь спугнуть его, я затаила дыхание. Неужели память оживает? Или это только обрывки ночного сна? Я пыталась собрать фрагменты ощущений, но мне, видимо, пока не под силу удержать их. В отчаянии я силилась вспомнить подробности.

Вечером я стояла около какого-то деревянного дома. Около запертого здания. Обезлюдевшего. Я испытывала… страх? Что-то еще? Сердце у меня заколотилось, когда вспомнилось ощущение страха. В памяти мелькнул образ женщины. Я не могу четко представить ее лицо, но она приближается ко мне. С явным намерением причинить мне вред. Я застыла в ужасе. Стояла как вкопанная, не способная убежать.

Закрыв глаза, я попыталась вычленить из тумана подробности. Но чем сильнее я пыталась, тем больше подробностей ускользало от меня. Ощущения, породившие эти образы, уже исчезли. Как же мне понять, было ли это воспоминанием. Ведь эти образы просто могли привидеться во сне. Как же понять, какие из них реальны? Разумеется, раньше я понимала разницу между сном и воспоминанием, но теперь мой рассеянный ум пребывает в смятении. Сердце кольнула очередная игла страха, и я попыталась избавиться от него, восстановить состояние мирного утреннего пробуждения. Однако тот мир разбился вдребезги, сменившись глубокой тревогой.

Я не смогу так жить. Не зная, кто я такая. Не понимая, где реальность, а где воображение. Я грустно вздохнула. Кажется, даже солнечный свет насмехается надо мной. Любой человек осознает, кто он такой. Все знают свое место в этом мире. А я потеряла все связи с ним. Однако я свободна. Хотя и пребываю в растерянности.

Я отказываюсь сидеть здесь и тупо бездельничать. Надо одеться и заняться чем-то полезным. В любом случае сегодня утром у меня назначена очередная встреча с доктором Лазовски. Глубоко вздохнув, я подумала, найдется ли на кухне что-нибудь для завтрака. Голод побудил меня встать и принять душ.

Спустя четверть часа я плавно отодвинула в сторону одну из дверей гардероба, занимавшего целую стену моей спальни. Заполненный разнообразной одеждой и обувью, он ошеломил меня возможностями выбора. Для джинсов сегодня, пожалуй, слишком жарко. В итоге, отвергнув несколько вариантов из-за излишней гламурности, я остановилась на скромном сарафане из легкой ткани шамбре, на ощупь она лишь немного плотнее батиста.

Под аккомпанемент урчащего желудка я поднялась в кухню, надеясь обнаружить там хоть что-то съедобное. В буфетах хранились какие-то консервы и пакеты, но больше порадовало содержимое холодильника: салаты, греческий йогурт и корзинка со свежими ягодами. Правда, меня едва не стошнило, когда я принюхалась к молоку, давно просроченному, как оказалось.

Вскоре я уже шествовала на балкон с чашкой травяного чая и плошкой залитой йогуртом гранолы [4] . По площади этот балкон скорее тянул на террасу, там вольготно расположились два шезлонга, комплект ротанговой мебели, включавший диван и два кресла, укомплектованные подушками. Проскользнув мимо столика со стеклянной столешницей, я устроилась на диване и со стуком поставила на стол кружку и плошку.

Снизу донесся звук заводящегося мотора. Чуть позже завелась другая машина. «Наверное, – подумала я, – в это время народ как раз выезжает на работу». Пирс пока так и не объяснил мне, почему я не работаю. Как же мне удается оплачивать ипотеку, если я ничего не зарабатываю? Сегодня за ланчем надо будет все у него выспросить.

Сквозь балконные перила я увидела крупного мужчину в костюме, он стоял рядом с велосипедом на соседней подъездной дорожке. И разговаривал с женщиной. Спорил. До меня долетали слова… обрывки фраз: «Не моя вина»… «Не забывай, что»… «Нет, что за глупости»…

Мужчина поднял голову. Из-за его темных очков, я не знала, смотрит ли он именно на меня. Он поднял руку. Подумав, что он махнул мне рукой в знак приветствия, я тоже махнула ему, испытывая легкую неловкость. Женщина проследила за его взглядом и увидела меня, однако хмурое выражение ее лица не изменилось. Должно быть, они мои соседи. Мужчина сел на велосипед и укатил.