Решительно тряхнув волосами, избавляясь от остатков любопытства, Алла зашагала к туалету. Закончив дела, она снова вышла в коридор и огляделась. Возвращаться в столовую не хотелось – там снова возникнет куча соблазнов, а ведь очередь до десерта еще даже не дошла – страшно представить, что подадут в завершение трапезы… Нет, с этим пора завязывать!

– Уходите? – вежливо поинтересовалась горничная, подавая ей дубленку.

– Хочу немного прогуляться по саду. Можно?

– О, разумеется! Сад большой, и фонари горят – вам понравится. Хотя довольно холодно, так что не задерживайтесь снаружи: мне на мобильный пришло предупреждение, что ожидается метель! И еще одно: не выходите, пожалуйста, за территорию.

– Почему? – удивилась Алла.

– Ну темно уже… – Горничная как-то странно стрельнула глазами в сторону двери. – А еще там, за забором, палаточный лагерь.

– Какой, простите, лагерь?

– Ну, бомжи там живут, понимаете?

– Что, прямо рядом с особняком?

– В подлеске. Там, дальше, дачные домики, и бомжи… ну они людям строиться помогают, мелкий ремонт делают. Вы не подумайте, они мирные, но если хлебнут лишку… Короче, сами понимаете!

Поблагодарив предупредительную горничную, Алла вышла за дверь и с наслаждением вдохнула морозный воздух. В темном небе кружились снежинки, словно крошечные балерины, танцующие замысловатый танец, неизменно заканчивающийся на земле. Сугробов еще не навалило, но землю покрывала тонкая корка льда, припорошенная снежком, – опасное время для пешеходов, да и для автомобилистов тоже. Горящие в садовых аллеях фонари придавали снежинкам таинственное свечение, словно они несли в себе невидимые глазу источники света. Алла оглянулась на дом: какой же это все-таки монстр! Интересно, в какую сумму обошлось строительство? Здание «косило» под старинный особняк, хотя строители явно сэкономили на внешней отделке, и кое-где лепнина уже начала осыпаться. Если муж Бузякиной не вернется, сможет ли она поддерживать такую махину в надлежащем состоянии? Ларисе придется избавляться от дорогущей недвижимости, но кто купит такое… «великолепие»?!

Громкий визг резанул Аллу по ушам, и она вздрогнула: он донесся не изнутри дома, а, похоже, с обратной его стороны, выходящей к лесополосе. Вопль повторился еще громче, еще надрывнее, и Алла, скользя по покрытой льдом дорожке, поспешила на звук. Обогнув строение, она вышла в тускло освещенный внутренний двор и застыла, пораженная открывшимся перед ней видом. На газоне, запорошенном снежком, сидела та самая любезная горничная, которая предупредила ее о возможном изменении погоды и о бомжах. Рядом с женщиной валялся зеленый пуховик – видимо, она накинула его на плечи, когда ненадолго вышла из дома. Но, разумеется, не горничная, и даже не ее дикий, испуганный взгляд и скривившийся в гримасу рот произвели на Аллу такое сильное впечатление, а тело, застывшее в нескольких шагах от нее. Женщина лежала ничком, и лица было не разглядеть, но этого и не требовалось: голубое, отороченное мехом платье, обтягивающее стройное тело и переливающееся в неярком свете фонаря, висящего над черным входом, не оставляло сомнений, что это – Лариса Бузякина!

Опомнившись, Алла приблизилась и попыталась прощупать пульс на шее актрисы – его не было. Вокруг головы расплывалось маленькое пятно темной маслянистой жидкости. Крови было немного. Задрав голову, Алла увидела балкон на втором этаже – очевидно, с него и упала звезда сериалов. Странно, не так уж и высоко – люди, падающие и с более значительной высоты, нередко выживают!

– Что тут происходит?! – раздался громкий голос. Обернувшись, Алла увидела Ивана Парахневича, и он был не один: за его спиной толпились десятка два гостей – судя по всему, они тоже слышали крики горничной, обнаружившей труп хозяйки.

– Ла… риса? – не веря собственным глазам, пробормотал между тем продюсер, подходя ближе. – Как это? Что… что, черт подери, произошло?!

Кто-то из толпы, сдернув с себя куртку, попытался накрыть тело, но Алла решительным жестом остановила его.

– Никому ничего не трогать! – рявкнула она. Алла боялась, что силы ее голоса не хватит, чтобы перекрыть поднявшийся гвалт, но сама удивилась, какое впечатление произвел ее окрик: наступила прямо-таки мертвая тишина, лишь время от времени прерываемая всхлипами по-прежнему сидящей на газоне горничной.

– Это кто еще? – раздался недоуменный баритон, принадлежавший звезде полицейских сериалов Макару Руденичу.

– Следственный комитет, – привычно ответила Алла, даже не удосужившись извлечь из сумочки документы: она по опыту знала, что заветная фраза обычно снимает вопросы об идентификации личности, слишком уж серьезно звучит – «СК»! И добавила: – Пока не доказано, что произошел несчастный случай, это – место преступления!

Перед глазами Мономаха плясали разноцветные блики, и он почти не видел людей, сидящих за столом. После двух суток, большей частью проведенных у операционного стола, он не чувствовал ни сил, ни желания в чем-либо разбираться, но избежать разговора не мог. Инцидент произошел в его отделении и, что самое неприятное, с его пациенткой. Мономах мог думать только об одном: успей он выйти из здания больницы двадцать пять часов назад, ничего бы этого не произошло. Ну или в крайнем случае произошло бы в его отсутствие, и он не стоял бы сейчас перед начальственными очами, словно мальчик, которого отчитывают за драку с одноклассником.

На выходе на него налетела медсестра с приемного отделения и, схватив за руку, потащила обратно.

– Ой, Владимир Всеволодович, скорее, пожалуйста, – всем велели срочно вернуться на места! – тараторила она. – Сейчас обзванивают тех, кто сможет приехать помогать… Ой, там такое творится, такое!

– Да что творится-то? – не понял Мономах.

– А вы разве не слышали грохота?

Что-то действительно слышал – очень громкий звук, – но в большом городе в разгар рабочего дня чего только не услышишь, не говоря уже о том, что поблизости расположен военный полигон.

– Неужели теракт? – похолодел Мономах. – Или взрыв газа?

– Авария на перекрестке, прямо напротив нас, представляете? Просто жуть какая-то, нарочно не придумаешь: у грузовика тормоза отказали, и он въехал в пробку – машин просто тьма стояла на светофоре! А грузовик-то был груженный металлической арматурой, и она то ли вовсе не была закреплена, то ли плохо… Короче, машина на полном ходу перевернулась, груз посыпался на проезжую часть, легковушки – всмятку, что-то взорвалось и горит… Ой, Владимир Всеволодович, в приемном настоящий ад творится!