Пока она говорила, лицо Марии, которое вначале было застывшим, оживилось и порозовело.

– Почему вы не приехали раньше? – воскликнула она. – У меня столько вопросов, мне надо столько вам рассказать! Отец, и это мне хорошо известно, уважал вас за вашу храбрость.

– Мой супруг никогда не высказывал желания представить меня вашему высочеству, и не буду от вас скрывать, что между нами возникли серьезные разногласия! Но теперь это уже неважно, поскольку я не хочу дольше задерживать всю охоту...

– Боже, я совсем забыла про охоту! – прервала ее Мария. – Мадам де Гальвин, скажите моему супругу, чтобы он отправлялся без меня! Я сегодня не еду.

– Но, – вмешалась Фьора, – совершенно ни к чему вашему высочеству отказываться...

– Если мне захочется, я смогу поохотиться в любой день. Я хочу обстоятельно побеседовать с вами, если только вы согласитесь остановиться на несколько дней в нашем дворце.

– Нет, мадам герцогиня. Я вам глубоко признательна, но если мой супруг сейчас не в Брюгге, то я немедленно покидаю город.

Мария Бургундская внимательно посмотрела в лицо посетительницы в надежде найти на нем следы душевных переживаний.

– Пойдемте со мной. Нам надо поговорить.

Следом за герцогиней Фьора прошла через роскошно обставленную комнату, где две придворные дамы склонились перед ними в глубоком реверансе, а затем попала в небольшую комнату с обоями из красного бархата с золотыми разводами, напоминавшую Фьоре походный шатер Карла Смелого. Обстановку составляли в основном шкафы с книгами и массивный письменный стол, а перед камином стояла широкая банкетка с массой подушек, на которую села Мария, увлекая за собой Фьору.

– Филипп де Селонже очень немногословен, – вздохнула она, – и я так ничего и не поняла в вашей истории, но, поскольку я не могу рассчитывать на ваше доверие, скажите только, сколько же вы с ним не виделись?

– Два года, ваше высочество. Судьбе угодно разлучить нас, и я очень страдаю. Мне так хочется его найти!

– Что заставило вас думать, что он здесь?

– Монсеньор Антуан Бургундский, которого я случайно встретила.

Тень гнева промелькнула в карих глазах, а красивые губы сжались:

– Мой двоюродный дядя еще не успел похоронить отца, как немедленно стал искать союзника в лице моего крестного, короля Людовика! Мы действительно представляем удивительную семью, в которой крестный грабит свою крестницу, а лучшие друзья ее отца ему в этом помогают!

– Монсеньор Антуан считает, что то, что было когда-то французской землей, должно отойти к Франции! Как жаль, что ваше высочество не вышли замуж за наследника Карла! Вы бы могли стать великой королевой! – сказала Фьора.

– Вы считаете, что я могла бы выйти замуж за восьмилетнего ребенка? – воскликнула со смехом Мария. – Он, конечно, претендент на корону Франции, но я смогу быть неплохой императрицей Германии! Но закончим с этим. Вам совершенно верно сказали: Филипп был здесь в начале года. Я предполагаю, что Великий Бастард узнал эту новость от мадам де Шулембург. Она близкая подруга его жены...

– Да, от нее. Могу я теперь спросить, где находится мой супруг?

Герцогиня встала и несколько раз прошлась по комнате, прежде чем остановиться против Фьоры.

– Откуда мне знать? Он пробыл здесь два или три дня. Вы, Селонже, как будто не в состоянии долго оставаться на одном месте.

– Куда он мог поехать, как вы думаете? – Фьора с надеждой посмотрела на Марию.

– Не знаю. Я даже не поняла, зачем он приехал. Мы все могли наблюдать только его мрачное лицо. И это в самые веселые праздники!

Фьора с трудом сдержала презрительную улыбку. Напрасно в жилах этой принцессы бежала бурная кровь Карла Смелого, никто бы в это не поверил! Со своим нежным цветом лица и мечтательными глазами, в платьях, скроенных на немецкий манер, которые делали грудь совершенно плоской, и в этих золотых кружевах, которые так тяжело на нее давили, она ничем не напоминала великую и трагическую легенду, которая создалась вокруг последнего из герцогов Бургундских! Мрачное лицо? Уж не думала ли она, что человек, который столько выстрадал, столько перенес, заявится к ней с улыбкой на лице и начнет танцевать на балах круглые сутки?

– Я полагаю, мадам, что он искал здесь чего-то невозможного, – сухо сказала она. – Того, что вы не смогли бы ему дать!

– Чего же именно?

– Любви. Мне кажется, что он любит ваше высочество, что он всегда вас любил, и ему невыносимо, что вы замужем и счастливы, а ведь вы счастливы, не так ли, мадам?

– Бесконечно! Я имела счастье дать своему любимому супругу сына, и не исключено, что скоро подарю и второго!

– Это так естественно. А он, который в прошлые годы отдавал все, что у него было, для служения вашему отцу, думал, что он имеет право на нечто большее, и, видимо, понял, что его мечтам больше здесь нет места! Признаюсь, я была введена в заблуждение, мадам. Я надеялась, что, по крайней мере, вы его послали с каким-то поручением.