— Так и было, — призналась Софи. — Но этот символ намного проще, так что будет легче понять.

Хотя, может быть, это было слишком просто. Одна единственная звезда, окруженная двумя полумесяцами — это не так уж и много.

— Бьюсь об заклад, самое важное в той части памяти, которую мы все еще упускаем, — тихо сказал Фитц. — Киф, вероятно, разговаривал со всеми, кого видел, или нашел способ прочесть письмо, или и то, и другое.

— Похоже на меня, — согласился Киф. — Так как же мы найдем недостающую часть?

— Мы не сможем, — предупредил Тиерган. — Думай об этом, как о разбитом стекле. Гезен нацелил свой удар в самое критическое место, и эта секция разлетелась вдребезги. Так что есть очень хороший шанс, что это все, что осталось… по крайней мере, фрагменты слишком малы и разбросаны по кусочкам.

— Ладно, но у нас есть Фостер, все помнят? — сказал Киф. — Разве она не может исцелить память так же, как исцелила Олдена и Прентиса?

— Софи исцелила их рассудок, — поправил Тиерган, — а наш рассудок гораздо более осязаем. Воспоминания — не более чем обрывки мыслей. Вот почему Прентис в настоящее время живет нормальной, счастливой жизнью, но по-прежнему почти ничего не помнит о днях, когда его рассудок не был разрушен.

— Но к моему отцу вернулась память, — напомнил Фитц.

— Да, потому что его рассудок был поврежден всего несколько недель, — возразил Тиерган. — Ущерб имел гораздо меньше возможностей для распространения. И честно? Я уверен, что твой отец потерял часть своих воспоминаний. Ты видел, каким он был после слома. Ты действительно думаешь, что такой уровень травмы не вызовет хотя бы какой-то необратимый ущерб?

Фитц нахмурился.

— Но… он кажется нормальным.

— Нет, он кажется самим собой… потому что это он и есть. Так же, как все вы остаетесь верны себе, несмотря на травмы, которые перенесли. Это механизм преодоления, который есть у всех нас, способ восстановления и перегруппировки по мере восстановления. Но это не значит, что мы не изменились. Иногда изменения заметны. Иногда они скрытны. В любом случае, я обещаю тебе, никто не сломается так, как твой отец, и не останется невредимым. Давайте не будем забывать, что теперь есть Уондерлинг, который носит имя Олден Васкер и растет вместе с его ДНК. Он проделал блестящую работу по возвращению к жизни, будто ничего не произошло, но это никогда не изменит того факта, что кое-что произошло. Я бы посоветовал тебе спросить его об этом, но твой отец — гордый эльф, и я знаю, во многом он чувствует, что подвел тебя, когда позволил себе сломаться. Сомневаюсь, что он готов признать, что инцидент имел какие-либо долгосрочные последствия.

Софи хотелось поспорить с тем, что говорил Тиерган… хотелось верить, что она исправила Олдена на все сто процентов. Но… как человек, у которого тоже был Уондерлинг с ее именем, и которого до сих пор преследовали кошмары, она, вероятно, должна была понять, что Олден будет вести свои собственные битвы.

Ты в порядке? спросила она Фитца, заметив, что он потирает грудь. Твое эхо…

Все нормально! передал он, закрыв глаза и глубоко вздохнув.

Потом еще раз.

И еще.

Ты меня беспокоишь, призналась Софи.

Знаю. Извини. Я никогда не думал, что мой отец может иметь дело с этим.

Просто попытайся вспомнить… он все еще ведет себя как обычно. Так что, что бы он ни потерял, это не важно.

Что-то я сомневаюсь. Мой отец был Эмиссаром на протяжении десятилетий. Ты хоть представляешь, сколько секретов он хранит?

Уверена, он вел записи.

Фитц покачал головой.

Может, то, что он делал официально. Но у него было много неофициальных проектов, как, например, когда он пытался найти тебя. Знаю, он не оставил бы никаких улик на тот случай, если Совет когда-нибудь начал бы расследование. Так что если эти воспоминания ушли, они УШЛИ.

Что ж… если это правда, то хорошая новость в том, что воспоминания исчезли на несколько месяцев, и это не было проблемой, напомнила ему Софи.

Да, добавил Фитц, делая еще один долгий вздох, когда слово просто повисло там, будто насмехаясь над ними.

Киф откашлялся, возвращая их к действительности.

— Если вы говорите обо мне…

— Нет, — заверила Софи. — Мы говорили об Олдене.

— Поэтому Фитц такой бледный? — спросил Тиерган.

— Я в порядке, — заверил его Фитц.

Но Элвин уже выбежал из своего кабинета и осветил грудь многослойным светом.

— Твои ребра все еще выглядят нормально… но темнота кажется гуще, так что я предполагаю, это означает, что эхо зашевелилось.

— Немного, — признался Фитц, — но я знаю, как дышать через него.

— Я рад, — сказал Элвин, — но все равно хочу, чтобы ты отдохнул. Ты тоже, Софи.

— Все нормально, — согласился Тиерган. — Кифу тоже нужно дать откровению успокоиться.

— Я же сказал: это не было откровением, — возразил Киф, направляясь к полкам с лекарствами. — У тебя есть здесь фатомлеты?

— Надеюсь, ты не имеешь в виду ту странную речную жемчужину, которую взял в Аллюветерре, и которая заставила тебя покрывать стены клочками бумаги, как серийного убийцу, — сказала ему Софи.