«А если я, и вправду, сошёл с ума?»

Выпроводив Чаплина, генерал Потопаев брезгливо протёр платком участок стола, где визитёр облокачивался. Как будто тот был болен не шизофренией, а, как минимум, бубонной чумой. Зажёг ароматическую палочку и принялся анализировать. Чаплин идиот, но если он и вправду видел Индигу в городе? Первый раунд в Верхопышемье генерал позорно продул, и Москва затаила на него глухое недовольство. А вдруг это — шанс отыграться? Потопаев попросил срочно вызвать к нему внештатного сотрудника Папуа, и Джаба, к удивлению генерала, повторил слово в слово доклад безумца. А может, не такого уж и безумца? Поручив недоумевающему грузину следить за медведем в оба (если что — шкуру спущу!) — генерал распорядился взять в разработку Столбова и, на всякий случай, Чаплина. Какая-то ещё неясная мысль свербела, и генерал, включив Чайковского, откинулся в кресле и прикрыл глаза. Индига… Верхопышемье… Медведь… Банда. Бараков! Стоп. Дочка Баракова принимала участие в разборке Прохора с Мухрявым. Дочка приёмная. Падчерица. Бандитка-международница. А что, если это она с дружками мочканула своего отчима? Инцидент в Верхопышемье удалось замять, губеру доложили, что просто был пожар. Охотничьи угодья не пострадали. Но банда-то была! И Индига была связана с ней. Вывод напрашивается сам — они в городе. И, вполне вероятно, что-то готовят. Похоже, гастролёры-беспредельщики. Интересно, кто их нанял — Прохор или Мухрявый. Мухрявый лезет в губернаторы. Ему выгодно дискредитировать Шукляевскую команду. Прохор вообще внезапно вдарил по православию — третий храм строит. Тут полная непонятка, кто за ним стоит. Но, надо полагать, что не Господь Бог… Генерал открыл глаза и вызвал секретаршу — стройную шатенку в чекистской форме. Ему нравились женщины в форме.

Аллочка, свяжи меня… — томно произнёс генерал и на секунду задумался.

Как, Павел Карлович, прямо здесь? А если зайдут?

Да нет, дура. Свяжи меня с Бодуновым.

Как связана идея православия с организованной преступностью, до сих пор ясно не вполне. Но связь, безусловно, есть. Недаром наиболее популярной наколкой у зоновских завсегдатаев являются церковные купола. Сколько куполов — столько ходок. Возможно, дело тут в случайном соседе Спасителя нашего по Голгофе — говорят, что сей разбойник, чисто по-соседски, был взят им в царствие небесное, где воссел от него одесную, и с тех пор счастливая судьба его не даёт покоя многим ворам в законе и просто авторитетным бизнесменам. Как бы там ни было, а Владимир Петрович Прохарчин, более известный в миру, как Прохор, даже находясь в бегах, находил по утрам время для встреч с приходскими функционерами. Распорядившись срочно отпустить стройматериалы для часовни св. Сульпиция, покровителя всех неправедно гонимых, в посёлке Гоблино, Прохор потребовал зелёного чаю с просфорой, а также газет. Медленно жуя безвкусное тело Христово, авторитет развернул первым делом листок «Благонамеренного», принадлежащего, как всем известно, Мухрявому. Парашу о себе он нашёл на второй полосе — первой пожалели, гниды! Статья была об игровом бизнесе, хрен с ней, но подпись под фотографией его взбесила. «На фото: Н.И.Шукляев (стоит) и В.П.Прохарчин (сидит.) «Размозжу!» — решил про себя Прохор и, перелистнув газету в конец, запомнил фамилию главного редактора. За базар ответит, козёл. Выплюнув непрожёванную просфору на ковёр, Прохор скомкал газету и велел позвать Абдуллу Полит-задэ, своего «референта» по связям с общественностью. Вечером редактора «Благонамеренного» обнаружили в подъезде собственного дома с торчащей из спины заточкой. Таким образом, топор войны был отрыт.

На следующий день исчез со всеми деньгами и документацией директор и номинальный владелец ресторана восточной кухни «Шах-намэ» Самсон Голотурия, доверенный человек Прохора. Деньги, конечно, мусор, но ресторана своего Прохор, фактически, лишился. Мухрявый рассчитывал удары грамотно — на нелегальном положении у Прохора были связаны руки. Голотурию так никогда и не нашли, но в фундаменте одного из городских развлекательных центров со временем образовалась пустота, вполне соответствующая форме его тела. А ночью полыхнуло одновременно с двух концов на Прохоровской дискотеке «Зажигай!» В давке был растоптан шоумен Иван Пупов, задохнулось в дыму несколько студентов. Город не подумал, что идут ученья. Все уже и так учёные. Город напрягся в ожидании параллельного ответа Прохора.

Парк имени Либкнехта возле цирка в эти тёплые июньские дни был переполнен гуляющими. Мамаши с колясками, молодёжь с пивом, пони и верблюды, тарзанка, карусель, тир и зверинец. Как будто и нет в помине мрачных титанов-олигархов, вращающих в своих ужасных подземельях на погибель роду людскому жернова мирового кризиса. Солнце пело в вышине. Юрий Чаплин с бутылочкой минералки с независимым видом прогуливался вокруг территории зверинца и поглядывал на часы. Неожиданно взгляд его привлекла небольшая толпа, стихийно образовавшаяся вокруг нескольких молодых людей с плакатами. Лица их были скрыты повязками, и это насторожило майора. Всосанный в людскую воронку, он подобрался поближе. Первый прочитанный плакат гласил: «Долой власть оборотней!» У Чаплина потеплело на душе — значит, есть понимающие люди. Он кинул искоса торжествующий взгляд в сторону медвежьей клетки. Но дальше было хуже — майор прочёл: «Банду Шукляева — к ответу!» и «Братва, убивайте друг друга! Народ — ни при чём.» На земле возле митингующих стояло несколько портретов в чёрных рамках — Ивана Пупова, Бачковского — редактора «Благонамеренного,» и пяти неизвестных юношей и девушек. Народ прибывал. Коренастый активист с крашеными волосами заводил толпу азартными выкриками, и толпа отзывалась ему сочувственным гулом. Несколько милиционеров трусливо жалось на периферии, что-то нервно бормоча в рации. Наверное, большого скандала ещё можно было бы избежать, но губернатор в Сером доме, когда ему доложили содержание лозунгов, впал в истерику и заметался. Тут и послал ему чёрт невзрачного серого субъекта из информационно-аналитического департамента, который проскрипел, нагнувшись к уху низенького Шукляева:

Николай Иванович, вы знаете позицию премьера по поводу массовых беспорядков.

Шукляев, придав себе значительности, поджал губы и приказал:

Посылайте ОМОН.

Губернатору было невдомёк, что невзрачный из департамента давно перекуплен его политическим конкурентом — Сергеем Сосоевичем Мухрявым, и корреспонденты западных агентств приглашены за сутки, и уже ждут, расчехлив камеры. Отряд ОМОНа в полном рыцарском облачении горохом высыпал из ПАЗика и, выстроившись фалангой, попёр, сминая толпу, на митингующих. При этом многие из случайных посетителей парка оказались в суматохе прибиты к лагерю зачинщиков. Оказавшись лицом к лицу с надвигающейся стеной дюралевых щитов, по которым менты в такт колотили дубинками, народ — а это были в основном подогретая пивом молодёжь и пенсионеры — возроптал. В ОМОНовцев полетели камни и бутылки. Милицейский полковник, вылезший из чёрного джипа с мигалкой, попытался что-то тявкать в мегафон, но отделившаяся от толпы группа человек в десять прорвалась к нему сквозь оцепление. Полкан юркнул в джип, желая отсидеться за тонированными стёклами, но толпа окружила автомобиль и принялась его раскачивать. Кто-то уже подковырнул железкой дверцу бензобака и начал отвинчивать крышку. Протянулись услужливые руки с зажигалками, и полковник почувствовал, как по ногам потекло что-то тёплое. ОМОНовцы в глухих шлемах строем пёрли вперёд, тесня беснующуюся толпу, и не замечали своего начальника, оставшегося в глубоком тылу на заклание.

Лишь один ушлый корреспондент Си-Эн-Эн, Карл Брюкнер, глотая слюни в предвкушении эксклюзива, снимал сцену, притаившись за деревом. Но тут произошло вовсе немыслимое. От ворот зверинца по тропинке молча пронеслась какая-то громадная тёмная тень — не то зверь, не то оборотень. Наткнувшись с разбегу на окружавшую джип толпу, чудовище поднялось на задние лапы и заревело. Толпа шарахнулась в стороны, и Брюкнер с изумлением понял, что это медведь. Продолжая лихорадочно снимать, он даже вспотел от восторга. «Демонстрацию в России разгоняют медведями!» — вот это уж, поистине, эксклюзив!

Узнав о слежке, Князь на время запретил Олегу видеться с Индигой. Для оперативной связи Столбову был выдан особый мобильный телефон на чужое имя. Основные силы отряда третий день зависали на Бараковской хате, готовя операцию «Парафин» (автор концепции — доктор Зло.) Поэтому Индиге пришлось обратиться за помощью к миролюбивому Бабаю. Да оно и к лучшему — она полагала, что освобождение медведя — дело интимное, и его нужно провести без пафоса и лишних жертв. Чего при участии Хельги и Тайсона избежать бы вряд ли удалось.

Обрядившись в имевшуюся в запасе милицейскую форму, Бабай тормознул на трассе первую попавшуюся «Газель» и, придав голосу строгости, приказал водителю:

Езжай к цирку. Будет спецгруз. Медведь для губернаторской охоты.

Ничего не понявший, но привыкший не спорить с милицией, водила, возмущённо пожав плечами, порулил к цирку. И, только на подъезде к скверу, осторожно спросил:

А он не насрёт?

Может, — сухо ответил Бабай.

Тогда пятьсот, — буркнул извозчик, втайне ожидая получить возражения в грубой форме. Но и мент, и его спутница продолжали молча глядеть на дорогу, и водителю подумалось, что тут что-то неправильно. План освобождения Топтуна был прост — переряженный Бабай должен отогнать от клетки лишних посетителей, в это время Индига обездвиживает оставшихся, и они спокойно конвоируют медведя к машине. Но всё нарушило случайное совпадение вроде бы ничем не связанных между собой событий. Когда они подъехали, одновременно с ними с другой стороны сквера подкатил ОМОН, и началась свалка. Все, кто был в зверинце, включая обслугу и самого Джабу Папуа, прильнули к решёткам, заворожённые редким в здешних краях зрелищем. Индиге даже не пришлось прибегать к своему дару — она беспрепятственно отодвинула засов клетки, и благодарный Топтун облизал ей руки и чинно тронулся к выходу. Они были уже в нескольких метрах от ворот, когда Топтун стал вдруг проявлять признаки беспокойства. Чуткий нюх зверя уловил в букете человеческих испарений знакомый запах — это был запах врага. Того, кто выстрелил в него в лесу из странного ружья и заточил в клетку, а потом долгими часами сидел на безопасном расстоянии от прутьев и гундосил что-то зло и требовательно. Тогда Топтун, видя, что враг вне досягаемости, не проявлял агрессии, лишь следил внимательно — не подойдёт ли поближе. Но Чаплин, как все шизофреники, был осторожен. И медведь терпел, ждал своего часа. Вот теперь, кажется, час настал. В груди у Топтуна что-то заворчало басом.