А потом Коракс вспомнил о Керзе, с которым его неизменно сравнивали. Его спина невольно напряглась. Он часто сравнивал себя с так называемым Ночным Призраком и ему очень не нравилось то, что он видел.

– Всю свою жизнь я только и делаю, что изо всех сил стараюсь побороть всеобщие противоречия, - продолжил Жиллиман, - может быть, кто–нибудь другой на моем месте и не сумел был править таким огромным миром, как Ультрамар, каким–то иным способом, но мне хватает ясности взгляда, чтобы заметить, что из противоречий можно извлечь пользу.

– Противоречия - это двигатель Великого крестового похода, - Коракс согласно кивнул.
– Если твоя натура - это борьба стабильности с любопытством, то какова тогда моя?

Жиллиман умолк, подбирая слова для ответа, и Коракс, воспользовавшись этой паузой, отхлебнул из бокала. Его разум тут же захлестнула волна новых подробностей о составе вина, и Коракс задумался, каково это - быть обычным человеком. У смертных - это почти что снисходительное словечко Владыка Воронов подхватил у братьев, так и не сумев подобрать ему более пристойную замену, - отсутствовали дополнительные органы, которые позволяли получать дополнительные сведения при проглатывании веществ. Воины из легиона Коракса испытали бы ощущения, похожие на его собственные, но получили бы иную информацию - более общую и менее точную. Не окажись у Коракса братьев, он чувствовал бы себя очень одиноко. Он уже испытал однажды это одиночество, и теперь был рад присутствию Жиллимана.

– Твоя натура, - сказал Робаут наконец, - это борьба справедливости и мстительности. В этом ты похож на Керза, впрочем, я бы сказал, что пропорции обеих сторон у вас диаметрально противоположны.

– И кто же из нас более мстительный?

– По–моему, ответ очевиден. Ты же сам мог понаблюдать за работой Повелителей Ночи, - заметив, как на лице Коракса промелькнуло отвращение, Жиллиман, как истинный государственный деятель, поспешил загладить резкие слова:

– Ты ведь и на меня похож. Мы с тобой оба крайне заинтересованы в том, чтобы государственные законы были одинаковыми для всех. Мы оба боремся за справедливость. А Керз, хоть и говорит о справедливости, куда больше жаждет мести и просто обожает сеять страх.

– А я ищу справедливости и мира, - кивнул Коракс.
– Мне всегда хотелось написать книгу об управлении государством, чтобы дополнить ваши с Императором труды по военному искусству. Хотя, наверное, сейчас, когда я говорю об этом вслух, я выгляжу хвастуном.

– А почему бы тебе и не похвастаться, братец? Твоя идея вполне заслуживает рассмотрения, и я уверен, что ты отлично справишься с этой работой, - ответил Жиллиман.
– Наш вид обожает трактаты о войне, но уделяет крайне мало внимания книгам о том, как обустроить мирную жизнь, - добавил он, наскоро что–то записывая в электронном блокноте, лежащем у шезлонга. Экран вспыхнул от прикосновения стилуса, и его свечение показалось Кораксу, чьи глаза привыкли к ночной тьме, слишком ярким. Сам же блокнот своими размерами ничуть не уступал ладони Жиллимана.

– Я уверен, что у Императора есть собственные соображения о том, как следует правильно управлять галактикой, - заметил Коракс.

– Естественно, - откликнулся Жиллиман, - но какой тогда прок в том, чтобы создавать себе детей, если ты ничему не собираешься у них учиться? Наш отец, безусловно, мудр, но Он не может знать все. Он создал нас не ради одной войны.

– Может быть и так. Не знаю. Ты провел с Ним куда больше времени, чем я.

– Да, поначалу мы много времени проводили вместе, - Жиллиман едва заметно погрустнел.
– Но мне пришлось от многого отказаться ради этого.

Коракс отхлебнул еще вина. Ему было сложно просто наслаждаться напитком - с каждым глотком вся суть вина раскрывалась перед ним, оттягивая на себя внимание. Каждая характерная особенность, уловленная усовершенствованными чувствами примарха, заслоняла собой общую картину.

– Прости меня за такие мрачные разговоры, - проговорил Коракс.
– Я присоединился к нашей семье одним из последних и чувствую себя лишним здесь. Не уверен, что вписываюсь в общую канву.

– Ты прекрасно вписываешься, - заверил его Жиллиман.
– Остальные тебя уважают, а когда мы закончим с войной, у тебя будет достаточно времени, чтобы узнать нашего отца получше.

– Извини, - Коракс улыбнулся.
– Я обращаюсь с тобой как со старшим братом. Если мои расспросы тебя раздражают…

– Вовсе нет, - отмахнулся Жиллиман, - ты ведь не так давно воссоединился со своим легионом. К тому же, хоть нас всех и создали в одно время, субъективно говоря, я все–таки постарше тебя буду.

– Старшинство - это не единственное, в чем ты меня превосходишь, - ответил Коракс, и его мрачность слегка рассеялась.
– Наши приключения в твоей машине показали, что ты еще и в тактике будешь получше меня.

– Стратегио–симулякр - это проверка империй на прочность. Твое войско - это войско освободителей, - проговорил Жиллиман, - и если бы я был вынужден пользоваться ресурсами только одной планеты, не имея возможности получить необходимое с других миров, ты превзошел бы меня куда больше трех раз!

– И все–таки не все двадцать, я полагаю, - ответил на это Коракс.
– Ты поистине выдающийся полководец.

На лице Жиллимана вспыхнула было гордость, но она почти сразу же уступила место скромности.