– Мы близки, но не на столько. Я не могу позволить моей цели влиять на поведение Джейкоба. Если бы знал... если бы я стал слишком любознательным, люди стали бы подозрительными.

– Мертвые женщины?
– спросила я снова.

– Как я и сказал, "Свет" нуждается в женщинах, не только для секса, но и для работы, для которой мужчины слишком заняты. Это обязанность «Восточного Сияния» определить, смогут ли женщины, которых выбрали или которые добровольно вызвались, справиться. Как только они попадают в "Свет", если по определению они не подходят в последователи, от них избавляются.

– Это случается только в "Восточном Сиянии"?

– Нет, но преимущественно там. Однако у каждого нового верующего есть испытательный срок.

– Ты избавлялся от тел в "Северном Сиянии"?

– Лично я? Нет.

– Но такое случается?

Он кивнул.

– В тот первый раз, когда тебя попросили перевезти последователей, они стали ими не по собственному желанию?

– Да.

– Женщины?

– Да. Их было пятеро.

Я всерьез задумалась, что меня может стошнить...

– Что случилось, когда они добрались до "Северного Сияния"?

– Ты знаешь, что случилось. Ты прошла через это.

– Я задаю вопросы с тех пор, как у меня появились воспоминания. Похоже, у большинства женщин схожие истории.

– Схожие и в то же время разные, - признался он.
– Сходство - это травмы. Многим… их причиняют в "Восточном Сиянии". Это часть процесса, чтобы понять, насколько хорошо они адаптируются. Главная составляющая - отсутствие зрения. Было установлено, что потеря зрения является существенным психологическим фактором в том, чтобы новая последовательница стала зависимой от мужа.

Слеза скользнула по моей щеке, когда я встала.

– Ну, - сказала я, сдвигаясь к краю кровати.
– Думаю, я должна поздравить того, кто составил этот план. Он работает.

Джейкоб приблизился сзади и обнял меня за талию. Нас окутало запахом мускуса и кожи, я положила голову ему на грудь.

– Я всегда буду просить прощения, но я знаю, что этого никогда не будет достаточно.

Я развернулась в его теплых объятиях. Устойчивый ритм его сердца успокаивал меня, как и в течение последних девяти месяцев. Прижавшись щекой к его мягкой рубашке, я спросила:

– Неужели это будет моим решением, если я вернусь?

– Да.

– Я почти готова сказать "да". Я имею в виду, я хочу помочь. Я хочу, чтобы Отец Габриэль получил по заслугам...

– Но теперь?
– Его грудь вибрировала от слов.

Я покачала головой, когда хлынул поток слез.

– Это неправильно, всё неправильно. Я не уверена, что смогу наблюдать, как страдают другие женщины, и помогать поддерживать их состояние. Тот факт, что я уже делала это, вызывает у меня отвращение.

– Рейчел и Дебора очень хороши в этом.

Я кивнула, чувство предательства разрывало меня глубоко внутри.

– Я думала, что Рейчел была моей подругой.

Джейкоб схватил меня за плечи и держал на расстоянии вытянутой руки. Пристально глядя в мои опухшие глаза, он сказал:

– Она ей и осталась. Не сомневайся. Она та самая причина, по которой я тебя нашел. Она рисковала быть наказанной, чтобы спасти тебя.

– Чтобы вернуть меня назад. Не уверена, что это значит спасение.

Он прищурился.

– Слушай меня.
– Его ровный тон был резок. – Рейчел не знала, что за человек был этот Томас. Но забирая тебя от него, она спасла тебя. О чём она беспокоится больше всего, так это, что было бы, если бы Свет тебя нашел. Она рисковала собственным благополучием, чтобы спасти твою жизнь. Ее ложь была не более коварной, чем моя. Она не под прикрытием, но она верит. Как и многие другие, она искренне верит, что то, что она делает - для большего блага. Она только хотела, чтобы у тебя все получилось.

Мой подбородок опустился мне на грудь.

– Это сложно.
– Я посмотрела назад. Тогда хватка ослабла, и его руки снова окружили меня. Я прижалась к его груди. - У меня еще столько вопросов.

Он положил меня на кровать.

– Нам нужно покинуть этот номер через пару часов. Так или иначе. Или мы оба уходим с ФБР, или мы оба возвращаемся в "Свет". Независимо от твоего решения, мы должны попытаться отдохнуть.

Я легла на спину, одеяло все еще было обернуто вокруг меня, и Джейкоб укрыл меня покрывалом с кровати. Как только устроилась на подушке, я спросила: