Шрифт:
— Так вот, — хрипло продолжил Хобот, посвистывая нездоровыми легкими, — кукляк хоть и небольшой, но сигнализация там имеется. Минут через двадцать нужно будет там пошуметь: стекло там кокните, либо еще что. Как только сигнал придет на пульт — патруль на сработку дернет.
— А! — дошел до Хорька план Хобота. — Три копейки сдернет, пока туды-сюды, пока разберутся…
— Вот-вот, — кивнул пахан, — пока они туды-сюды, мы здесь немножко похулиганим. Высаживай Пеньтюха с Дробильщиком… Да, и пусть Дробильщик свою арматуру [34] не забудет прихватить, вдруг вещицу из сандаля вызволять придется. Стрелкуемся после у Пельменя.
34
[34] Арматура — орудия взлома (уголовный жаргон)
— Все будет на мази, Хобот! — отвалившись от окна, произнес Хорек.
— Пельмень, — повернувшись к Славке, продолжил отдавать распоряжения Хобот, — ты с Пентюхом и Дробильщиком прешь к ментовской хате со стороны темняка. По дороге обрисуешь им ситуацию: где, что и как. Как только патруль свалит на сработку — за дело! Ты на стреме, ну а эти двое свою работу знают…
— Ага, — согласился Славка, — слыхал я за Дробильщика — знатный медвежатник…
— Да и Пентюх, несмотря на погоняло, работу знает, — произнес Хобот. — Ну, все, дай-то бог, срастется у нас…
Когда Пельмень в сопровождении Дробильщика и Пеньтюха растворились в темноте, а ржавая «Жига» отвалила в направлении «Елочки», подлежавшей хулиганскому нападению, Квазимодо слегка толкнул в плечо водителя «Волги»:
— Румпель, погуляй немного: нам с паханом перетереть с глазу на глаз надо.
Водила беспрекословно распахнул дверь и вылез и машины. Отойдя на несколько метров от автомобиля, он достал сигареты, щелкнул зажигалкой и выпустил из ноздрей две струи табачного дыма. Горбун некоторое время молча наблюдал за мерцающим в темноте огоньком, а затем глухо спросил:
— Ты как, пахан?
— Херово, Квазимодыч, — просипел Хобот. Если при подельниках он старался еще как-то держаться, то оставшись наедине с горбуном, «сдулся» как проколотый воздушный шарик. — Лепила… походу… — с придыхание продолжил авторитет, — проперся: больше… чем выдержу… отмерил. Чую, Квазимодыч, Костлявую… Чую… Рядом она… за плечом… Уже и струмент расчехлила…
— Не болтай зря, пахан! Лучше силы побереги! — заботливо произнес горбун.
— Откинусь я на днях, Квазимодыч… — надсадно харкая, прошептал Хобот, утирая платком выступившую в углах рта кровавую пену. — Гребаный лепила! — чертыхнулся он. — Просил же честно сказать… Забздел, доцент, хренов!
— А как же талмуд, Хобот? Ты ж говорил…
— Талмуд… Время поджимает, Квазимодыч, время! Чем меньше у меня времени, тем меньше веры!
— Да добудут наши босяки книжку…
— Согласен, добудут, — кивнул Хобот, — вот только слишком много неизвестного.
— Но Снулый говорил…
— Говорил, — согласился Хобот, немного пришедший в себя после очередного приступа. — Но даже если это тот самый талмуд, мы ничего о нем не знаем: что там написано, на каком языке… Если там вообще что-то написано… А если зашифровано? Пока туды-сюды, толмача найти, перевод… Так я уж и кони двину…
— О, гляди, красноперые зашевелились!
На маленьком освещенном пятачке перед зданием райотдела милиции действительно наблюдалась какая-то суета: из здания выскочил вооруженный наряд. Милиционеры загрузились в «Луноход», водитель дал по газам и УАЗик сорвался с места, покатив в том же направлении, в котором не далее как полчаса назад отправились торпеды Хобота.
— Хорек сработал как надо, — довольно заметил Квазимодо, поглядев на стрелки светящихся в темноте часов. — Теперь главное чтобы Пельмень ничего не накосячил, — поделился сомнениями горбун, — с него станется. А за Дробильщика с Пеньтюхом я спокоен — пацаны работу знают.
— Не должен был Пельмень обознаться, — немного воспрянул духом положенец, — да и вероятность, что в этой дыре найдется еще один подобный раритет… Нет, это наша вещь, Квазимодыч, наша! Вот только чего в ней накорябано? Успеть бы разобраться, пока «со святыми упокой» не спели.
— Разберемся, пахан, не сомневайся! Лучших умников наймем… — излишне оптимистически заявил горбун.
— Даже если все выгорит, не забывай — времени у меня нет! — проскрипел авторитет, надсадно кашляя в кулак.
Неожиданно задняя дверь автомобиля распахнулась, и в салон автомобиля просочилась худосочная фигура Пельменя. Топорщившееся на животе растянутая линялая майка скрывала какой-то предмет, похожий очертаниями на толстую книгу. Плюхнувшись на мягкое пассажирское сиденье рядом с горбуном, Славка с отдышкой, как после пробежки, довольно просипел:
— Все на мази, пахан! Талмуд при мне! — он хлопнул себя по оттопыренному животу. — Валим отседова, пока при памяти!
Квазимодо без промедления высунулся на улицу через открытое окно.