Шрифт:
– Подумаешь, – фыркнула Элизабет и на лету лягнула мальчика ногой, да так, что тот повалился на землю.
Она залилась злорадным смехом. Мальчик поднялся, стащил её с качелей и дёрнул за волосы.
– А ну марш отсюда! – сердито проговорил он. – И скажи спасибо, что я не оттаскал тебя за нос.
Поджав губы, Элизабет поплелась в здание школы. Часы в холле уже показывали пятнадцать минут десятого. А в полдесятого явится эта мымра по имени Нора.
Взбежав по лестнице, Элизабет проскользнула в комнату номер шесть. Рут, Джоан, Белинда и Хелен уже лежали в своих «комнатках» за занавесками, болтая о своём о девичьем.
– Элизабет, ты чего так поздно? – Рут отодвинула рукой занавеску. – А если б тебя староста застукал?
– Неизвестно, кто кого застукал, – усмехнулась Элизабет. – Я каталась на качелях и пнула его, так что он упал.
– Ты что? – ахнула Рут. – Он пожалуется на тебя собранию.
– Плевать я хотела на ваши дурацкие собрания, – сказала как отрезала Элизабет и нырнула в кровать. Потом она вдруг вспомнила про свои фотографии, подошла к окну и попыталась открыть сундук. В этот самый момент в дверях показалась Нора.
– Привет, дорогая, – обратилась она к Элизабет. – Хочешь получить назад свои вещи? Тогда тебе придётся извиниться.
В ответ Элизабет скорчила рожицу и удалилась к себе, задёрнув занавеску.
– Надо же, как вежливо, – съехидничала Нора. – Надеюсь, завтра ты встанешь с правой ноги.
Было слышно, как скрипнула Норина кровать, часы внизу пробили половину десятого.
– Всем спать, – приказным тоном произнесла староста.
Глава 6
Начало занятий
На следующее утро, проснувшись, Элизабет не могла понять, где она. Ах да, ненавистное место под названием Уайтлиф.
Прозвенел звонок, а потом раздался голос Норы:
– Всем подъём! Девочки, шевелитесь, на сборы всего полчаса.
Но Элизабет продолжала лежать, натянув на подбородок одеяло.
Нора отдёрнула занавеску:
– Элизабет Аллен, ты будешь вставать или нет?
– Не буду, – упорствовала Элизабет. – Ты что, староста? – язвительно добавила она.
– Поднимайся, не зли меня.
Элизабет в ответ даже не шевельнулась. Нора молча кивнула пухленькой Рут: девочки ухватились за матрас, и Элизабет съехала на пол. Вскочив на ноги, она замахнулась на Нору, но крепкая юная ирландка быстро перехватила запястье бунтарки.
– Не глупи, – предупредила она. – Быстро одевайся, а то не поздоровится!
Элизабет решила не связываться. Она молча оделась, почистила зубы, причесалась. Уже на лестнице её окликнула Нора:
– Элизабет! Приберись у себя на комоде. Или хочешь, чтобы я и остальные вещи спрятала под замок?
Элизабет пришлось вернуться в комнату. «Интересно, заметила Нора, что я в полосатых носках?»
Но староста так спешила, что не посмотрела на ноги Элизабет. Зато когда Элизабет вошла в столовую, все увидели её голые щиколотки и стали показывать на неё пальцем. Мисс Томас удивлённо подняла брови и подозвала девочку:
– Элизабет, ты нарушаешь правила. После завтрака надень, пожалуйста, чулки.
Но вредная девчонка не собиралась сдаваться. Вернувшись в комнату, она так долго застилала кровать, что довела Нору до белого каления.
– Хватит валять дурака! – не выдержала староста. – И переоденься в чулки. Ты глупенькая, что ли? Или притворяешься?
– Сама ты глупенькая, – ответила Элизабет. – В чулках мне жарко.
– Да оставь ты её в покое, Нора, она же маленькая, – язвительно заметила Рут. – А все малышки ходят в полосатых носочках. Зато теперь каждый будет знать: вот идёт крошка Элизабет, которой скоро стукнет одиннадцать.
Нора рассмеялась:
– И правда. Поступай как знаешь, Элизабет.
И девочки, весело переговариваясь, ушли. Оставшись одна, Элизабет призадумалась. Ей уже не терпелось снять эти дурацкие носочки. Она ведь не маленькая!
Присев на кровать, она сердито сдёрнула с себя носки и натянула чулки. Ну вот, они её переиграли!
Элизабет поспешила в спортзал на линейку, думая, что все будут пялиться на неё, но никому не было до неё дела. Дети спели школьный гимн, произнесли молитву, а мисс Бест прочитала отрывок из Библии. После этого устроили перекличку.
На линейке мальчики стояли отдельно от девочек, а взрослые расположились вдоль стены. Кроме учителей там была старшая медсестра в тёмном длинном платье, в белом фартуке и в белой накрахмаленной шапочке из хлопка. За добрый нрав эту пожилую женщину прозвали Матроной, и та вовсе не возражала.