Расстояние, которое преодолел юный охотник за скальпами в поисках славы - более ста лье, - приводило Жиля в изумление: для ребенка такого возраста это был своего рода подвиг. Тима же это вовсе не удивляло.

– Испытания при посвящении в воины у ирокезов очень трудные, - объяснил он Жилю.
– Расстояние не играет никакой роли для них, и время тоже, если речь идет о славе. Играк - сын вождя, брат вождя, и он надеется в один прекрасный день стать одним из тех славных воинов, рассказы о подвигах которых передаются из поколения в поколение.

– Я не удивлюсь, если так оно и случится...

Мальчик и вправду был горд, благороден и смел. Живя бок о бок с ним, Тим и Жиль смогли оценить Играка по достоинству. Сдержанный и немногословный, Играк казался старше своих лет; во время путешествия он часто отдалялся от них, но не для бегства, а для того, чтобы уединиться на краю какого-нибудь болота или в пещере, где он мог оставаться часами, словно прислушиваясь к окружающей его бескрайней природе. Иногда он подбирал с земли камешек либо перо, выпавшее из крыла птицы, или срывал привлекшее его внимание растение и тщательно укладывал найденное в маленький мешочек из кожи, который всегда носил на шее.

– Он составляет свое собственное "колдовство", - говорил тогда Тим, украдкой наблюдавший за индейцем.
– Это значит, что он собирает предметы, которые, как он думает, могут принести ему удачу.

– Но как он их выбирает?

– Он их вовсе не выбирает! Эти штуки должны быть как-то связаны с его снами или с каким-либо предчувствием. Воины обычно занимаются этими делами позже, но дядя Играка Хиакин - Лицо Медведя - колдун племени сенека.., великий колдун! Может быть, мальчик хочет стать его преемником... Если это так, то он должен представлять собою большую ценность для своего племени, и тогда у нас есть шанс сохранить в целости наши скальпы.

Эта мысль, казалось, успокоила Тима, и будущее стало теперь рисоваться ему гораздо менее мрачными красками...

Через двое суток после того как был оставлен Пикскилл, трое путешественников достигли вершины последнего холма, за которым текла Саскуэханна.

– Теперь тебе, раз уж ты так торопишься узнать, под каким соусом тебя съедят, недолго осталось ждать, - объявил Тим, указывая на прихотливо извивающуюся ленту реки.
– Если парнишка не соврал, то лагерь его брата должен быть не более чем в получасе ходьбы.

Жиль не ответил ему. Уже несколько мгновений он следил за полетом хищной птицы, только что появившейся в небе. Это было великолепное создание, размером немногим меньше орла, но такое же величественное. Оперение птицы было необычайной белизны.

Птица парила с широко распростертыми крыльями, поддерживаемая невидимыми воздушными течениями, описывая широкие круги высоко над лесистыми изгибами холмов. Она скользила в голубом небе, величественная и грозная, белизна ее перьев нисколько не умаляла мощи изогнутого клюва и когтей. Жиль остановился, зачарованный зрелищем.

– Ну, что?
– спросил Тим.
– Едем?

– Смотри! Что это? Орел?

Тим сощурил глаза, чтобы предохранить их от слишком яркого света, льющегося с неба.

– Нет, не орел, хоть и похож на него. Я думаю, что это кречет.

Сердце Жиля на миг замерло...

– Кречет? Ты уверен?..

– Уверен настолько, насколько это возможно, ведь эти птицы здесь редки, они живут дальше к северу. Какой красавец!

Привычным движением Тим уже вскинул было свой карабин, но Жиль остановил его.

– Нет!
– затем добавил очень тихо:

– Было бы жаль...

Ни слова не говоря, Тим повесил свой карабин на седло.

– Ты прав! И к тому же это было бы большой глупостью: мы слишком близко от лагеря индейцев, а они считают белого кречета воплощением Птицы Грома, их охранителя...

Друзья продолжили путь. Дорога нырнула в глубь леса, но она оставалась достаточно широкой, чтобы Жиль мог видеть кречета. Птица описывала в небе круг за кругом, будто выслеживая кого-то. Внезапно тропинка выбежала из лесной чащи и устремилась прямо в долину, скользнув по склону холма. Показался лагерь индейцев...

На берегу реки стояли вигвамы, сделанные из сплетенных ветвей, кусков коры и пожелтевшего тростника. За ними виднелись два маисовых поля, засаженные на индейский манер, что придавало им необычный вид. Ирокезы во время сева высаживали в каждую лунку по четыре зерна маиса и по два зерна бобов, отчего всходы приобретали зеленый переливчатый цвет, на который было приятно смотреть, но здесь поля отделялись от лагеря частоколом из заостренных сосновых стволов, скрывавших их из виду.

Жилища с округлыми крышами походили на ларцы, большинство их было покрыто оленьими шкурами, разрисованными яркими узорами. Женщины с длинными черными косами суетились вокруг костров, на которых готовилась пища, а рядом другие растирали зерно в каменных ступах или свежевали дичь, принесенную охотниками.