1963

Когда шутят физики, дети могут спать спокойно. – Далёкая Альфа, на которую никак не отправятся. – Кое-что о представителях малярного сословия. – Гром штанов и бессмертная краска. – Питие в командном зачёте. – Петровский парк. «На семи ветрах». – Обязательность питейных ритуалов. – Циркадиадные циклы ЖЭКа. – О гнусности проклятых Каздалевских

В 1966, когда не ошибаюсь, году, что не суть как важно, время-то – непрерывный континуум, год туда или год сюда – от него не убудет, вышла книжица с необычным на тот момент названием «Физики шутят». Формула, вынесенная в заголовок, напоминала, с поправкой на обстоятельства и условия эксперимента, прямо-таки сентенцию из повести Карамзина: «И крестьянки любить умеют». Оказывается, и эдакие серьёзные люди находят время если не позубоскалить, то улыбнуться супромеж нелёгких трудов – перенос материи в антиматерию, при определённой усушке её и утруске, допустимых в погрузочно-такелажных работах, где круглое – кати, квадратное – волоки за шиворот, остальное – как укажет старшой. Шутили, правда, физики исключительно заграничные, и шутили как-то не очень смешно – насчёт диссертационной защиты, научных публикаций, соавторства и плагиата. Однако лиха беда задел, первый закон термодинамики комом, не ошибаются только те, кто не пьёт шампанского.

И в году 1968, здесь ошибки быть не может, почему – о том сейчас узнает читатель, появилось уже расширенное издание. Названо оно «Физики продолжают шутить», что противоречит здравому смыслу: как так продолжают, ведь тексты в книге помещены те же самые, а добавленное совсем не блещет новизной, отсмеяно сколько-то лет назад. Но главное, чем отличался этот сборник от предыдущего, – наличие текстов, принадлежащих советским авторам, из которых некоторые – учёные (к советским физикам притесались отчего-то писатели). Выходит, и они не отстают от зарубежных коллег, шутят себе и шутят, расположившись, будто у печки-буржуйки, у потрескивающего уютно синхрофазотрона (поэты и тут поспели, воспев:

Пришла с мороза, раскрасневшаяся, вот и решила погреться. А слово «синхрофазотрон» рифмовке никак не поддалось, «циклотрон» тоже зарифмовался со скосом). Это была научная социалистическая революция, по крайней мере, в масштабах советской физической науки. Ещё год назад такая книга появиться никак не могла. Почему? Да потому что год назад государство, напрягая ресурсы и силы, праздновало пятидесятилетие Октябрьской революции. А во времена такого круглого юбилея – шутки в сторону, надо не посмеиваться, будь ты хоть физик, хоть бухгалтер, а подводить итоги, составлять планы на будущее (о подготовке к юбилею сказано кое-что в главе «История, которая имела место в Петровском парке и около него», части второй). Год спустя можно и посмеяться, без пустого хихиканья и зубоскальства, а строго, на твёрдой научной основе, так сказать, дать наш советский ответ представителям западной науки, которая, как известно, обречена вместе с капиталистической системой, дышит на ладан и никак не может надышаться.

Тот самый сборник «Физики продолжают шутить»

Отечественные физики, следует заметить, не в первый и не в последний раз брали на себя роль оппонентов своих зарубежных коллег. Те сделали атомную бомбу, наши поднатужились и сделали свою, тоже атомную, но, в отличие от западной, честную и справедливую, крепким белым грибом стоящую за мир во всём мире. Об этом, чтоб не ходить далеко, можно справиться в кинокартине «Девять дней одного года». Это замечательный фильм во всём, что не касается только науки. Тут есть и атмосфера времени, и актёры играют превосходно, и взаимоотношения персонажей верны. Но то, как показана работа физиков, то и дело сбивающихся на постороннюю лирику, забавно. Хотя, может быть, это сами физики продолжают шутить: «Диспетчерский зал современного физического института. Холодное, пустое зеркало кафельного пола, потоки света откуда-то сверху – и сотни приборов на полукруглой передней стене: гигантские пояса циферблатов и стрелок, то бегущих широкой лентой, то скопляющихся в многометровые прямоугольники, простроченные изящным пунктиром матовых сигнальных лампочек». Циферблаты, вспыхивающие сигнальные лампочки – да это же междугородняя телефонная станция, где абонентов соединяют вручную: алло, коммутатор, девушка, пожалуйста, И1-29-14. Уголок имени Дурова? Работает ли аттракцион «Железная дорога»? Ах, поезда ходят по зимнему расписанию, из норы в нору… А то, как старательно физики пытаются запустить термоядерную реакцию, командуя: разряд, ещё разряд, – отсылает память к работе Павла Федотова «Анкор, ещё анкор!» (а от неё, в свою очередь, к фильму «Удар! Ещё удар!», где и название, и сюжет будто бы заимствованы у этого замечательного мастера).

Д. Данин «Добрый атом».

Автор старается убедить, что атом бывает добрым. Прямо как в анекдоте – эта граната не опасная, она ручная

Кстати, время, когда Михаил Ромм делал свой фильм, к шуткам не располагало, скорее, к серьёзу: восстанавливались – думали – нормы партийной жизни, проходила – надеялись – десталинизация. И никак иначе, единственно в таком контексте воспринимается эпизод, когда облучённый физик Гусев, лежащий почти недвижно в постели, смертельно больной, встаёт и, еле одевшись и собравшись, бредёт в институт. Так Павел Корчагин восстаёт с одра болезни и отправляется на собрание, бить идеологических противников.

Плакат к фильму «Девять дней одного года».

Замечательная картина, только не о физиках, а о времени

Но это в прошлом, как в песне: это было недавно, это было давно. Партийные нормы – думали – восстановлены, десталинизация – надеялись – проведена. С атомной бомбой в руках, с фазотронами, где идут бесконечные неуправляемые ядерные реакции, можно и пошутить. Другое время на дворе, и пьеса Эдварда Радзинского «104 страницы про любовь» зафиксировала то самое другое время: диковинные физики с химическим уклоном (зачем им какие-то пробирки и разная стеклотара?) шутят напропалую, доктора наук, академики – все исполняют песни про пиратов, великий Гальперин ставит опыты, рвя неведомые проволочки, а персонажи собираются и никак не уедут в командировку – на Альфу, которая загадочнее даже проволочек великого Гальперина и таинственных стеклянных пробирок. В поставленной по этой пьесе кинокартине «Ещё раз про любовь» режиссёр, явно гуманитарного умственного склада, пасовал и перед такой нехитрой наукой, а потому свёл производственный цикл к упоминаниям о великом Гальперине и возможной командировке на Альфу.