Неуверенно и недоверчиво поднял Морван налитые кровью глаза.

– Какую вы мне даете гарантию?

– Мое слово! Я никогда не нарушал его.

Пленник глубоко вздохнул.

– Идет, во всяком случае, попробуем. Что вы хотите узнать?

– Послушай! Однажды ночью вместе с Тюдалем вы заманили в деревенский дом некоего доктора Керноа, который только что женился на Жюдит, помнишь?

– Конечно, помню. И что?

– Подожди немного. О том, что вы там совершили, Тюдаль рассказал мне перед смертью. Он сказал, будто вы убили Керноа и увезли Жюдит, чтобы...

– Замолчи! Почти каждую ночь я вижу это во сне, особенно когда напьюсь...

– Хорошо, значит, ты помнишь... Меня интересует Керноа. Он действительно мертв?

На этот раз глаза Морвана округлились от удивления.

– Мертв? Конечно, он мертв! И даже дважды.

В этом весь вопрос?

– Да, потому что у меня есть доказательства, что он не умер, смог оправиться от ран и теперь так же здоров, как я или ты.

Морван отрицательно покачал головой.

– Это невозможно.

Сердце Жиля почти не билось.

– Невозможно? Почему? Тюдаль сказал мне, что проткнул его насквозь, но ведь даже серьезная рана может зажить. Все зависит от комплекции раненого и от его жизненной силы.

– Я повторяю, это невозможно. Его не только проткнули, его даже похоронили.

Горло Жиля пересохло от волнения.

– Вы его похоронили? Ты уверен?

– Конечно! Мы похоронили его на земле Ланво у подножия высокой сосны. Я могу показать это место. Мы были жестокими, Тюдаль и я, но никто не назовет нас сумасшедшими. Как! Оставить труп, чтобы нас схватили и обвинили в убийстве! Мы даже смыли кровь с пола, прежде чем бросить тело в ящик кареты. Поверьте мне, он был совсем мертвый, когда его бросили в могилу, он уже окостенел...

Голос Морвана звучал так правдиво, что Жиль больше не сомневался. Человек, которого он видел рядом с Жюдит, был мошенником. Но почему она верит, что он именно тот, за кого она некогда вышла замуж?

– Последний вопрос. Ты можешь описать Керноа?

– Конечно, мы его достаточно рассмотрели, прежде чем напасть. Довольно красивый тип, Примерно моего роста, рыжеватый, с чувственным ртом и глазами младенца Девы Марии.

– Младенца Девы Марии?

– Да, глаза как небо, невинные и...

Вспомнив золотистые, сверкающие глаза сожителя Жюдит, Жиль подумал, что теперь у него есть доказательство мошенничества, ибо, если Морван мог ошибиться и принять живого за мертвого, то в цвете глаз своей жертвы он ошибиться никак не мог.

– Хорошо, - сказал Турнемин, вставая.
– Спасибо. Теперь пойду выполнять свое обещание... Господин Калиостро, - обратился он к графу, - я прошу допросить этого человека без пыток, которым вы хотели его подвергнуть, ибо мне придется защищать его. У меня нет никаких сомнений, что он мой шурин...

– Спрашивайте!
– сказал Морван.
– Теперь, когда я заговорил, я скажу все, что вы хотите. Но отведите меня от камина, не то я лопну от жары.

Его отвели в другой конец комнаты, развязали и даже налили стакан вина, который он залпом выпил.

– Теперь мне легче. Что вы хотите узнать?

Калиостро спокойным голосом задал несколько вопросов о том, что произошло после его ареста. Морван покорно сознался в воровстве, но его интересовали только ценности: золото, серебро, картины, ковры, а вот другой искал только бумаги... Рассказывая, Морван презрительно усмехнулся, вспоминая того дурака, что променял золото на какие-то бумажки.

– Эти бумаги, о которых вы так презрительно отзываетесь, дороже золота, - вздохнул Калиостро.

– Да, он мне тоже так говорил. Я узнал, что клиентом Буве...

– Его зовут Буве?
– переспросил граф, записывая имя в маленькую книжечку.

– Да, Буве Жан-Луи... Так вот, клиентом Буве был кто-то из окружения графа Прованского, кажется, граф де Моден...

Калиостро перестал писать и медленно положил записную книжку в карман. Его лицо внезапно постарело, и Жиль, обеспокоенный, бросился к Калиостро, но граф лишь устало пожал плечами.

– Сегодня с приливом я возвращаюсь в Англию. Мне здесь больше нечего делать.

– Почему? Зачем так быстро отказываться?

Я думал, эти бумаги вам очень нужны!

– Они нужны мне и сейчас. Но чем большее расстояние будет нас разделять, тем лучше. Бумаги в руках мосье, значит, никакая сила в мире не сможет мне их вернуть. До свидания, господин шевалье, полагаю, на этой земле мы больше никогда не увидимся. В любом случае, я не вернусь во Францию.

– А я?
– вставил испуганный Морван.
– Что вы сделаете со мной? Я могу уйти?