Привязав лошадь к дереву. Жиль спустился к реке в надежде отыскать в камышах какую-нибудь лодку. Приглядевшись, он действительно увидел лодку, привязанную цепью за ствол наклонившейся над водой ивы. Лодка как будто ждала его, даже весла были на месте. Молодой человек принялся ее отвязывать..

– Это не ваша лодка, - сказал сверху мужской голос с легким акцентом. Оставьте ее в покое и убирайтесь отсюда.

Подняв голову. Жиль увидел на фоне светлеющего неба черный силуэт. Человек стоял на тропе, шедшей вдоль реки.

– Если она ваша, сударь, я прошу одолжить ее мне на время. Мне она очень нужна.

– Мне она тоже нужна, так что уходите, не то я вас пристрелю. Вы видите, я вооружен!

Партия была явно неравной: свои пистолеты Жиль оставил в переметной сумке.

– Но лодка мне все равно нужна, - прошептал Жиль.

Он спокойно положил уже отвязанную цепь, выпрыгнул на берег и по склону поднялся к своему противнику, решив, если потребуется, даже убить его, чтобы завладеть лодкой. Неизвестный был невысокого роста, черный плащ скрывал его лицо и фигуру.

– Освободи дорогу!
– приказал он, увидев приближающегося Турнемина.

– Будьте благоразумны, сударь, пистолет тут не поможет. Я не бандит с большой дороги и хочу только поговорить с вами...

Жиль вышел на тропинку и только тут увидел женщину, стоявшую рядом с мужчиной: с ног до головы она была закутана в темную накидку, капюшон со сборками закрывал лицо.

– Мне нечего вам сказать, кроме того, что я уже сказал, - воскликнул мужчина.
– Прочь с дороги и не вынуждайте меня стрелять!

Жиль остановился. Он узнал и голос, и странную манеру акцентировать согласные. Человек, чуть было не застреливший его, на самом деле был послан ему самим Провидением. Эта ночь дарила Турнемину неожиданные встречи.

– Аксель, - сказал он сурово, - я должен с тобой поговорить. Убери пистолет, друга не убивают из-за лодки...

Граф де Ферсен опустил пистолет.

– Кто вы такой?
– спросил он.

Жиль стоял против света, и как ни приглядывался Ферсен, он не мог рассмотреть своего собеседника.

– Жиль де Турнемин. Ты должен помочь мне спасти королеву и ее детей.

Ему ответило удивленное восклицание, повторенное спутницей Ферсена.

Женщина, на которую Жиль старался не смотреть, чтобы случайно не узнать, несомненно слышала прежде его имя.

Швед не поверил.

– Шевалье де Турнемин мертв, - сказал он грустно.

Ну надо же! Весть о его смерти разнеслась по всей Европе, события развиваются слишком быстро и скоро, наверное, вся Франция будет знать о его воскрешении.

– Да я жив, подойди и посмотри на меня.

Жиль подставил свое лицо лунному свету, и Ферсен наконец смог разглядеть нос хищной птицы, мощный подбородок, высокий лоб шевалье де Турнемина.

– Ну как?
– спросил Жиль.

– Должен признать, - ответил Ферсен, - это действительно ты, наш несносный бретонец, вернувшийся из ада.

– Ты не мог сказать лучше. Тем не менее, прошу тебя дать мне слово.., и за даму тоже, сохранить в тайне мое возвращение. Это секрет не мой, а короля.

– Хорошо, я дам тебе слово и ручаюсь за эту даму. Но тебе лучше уйти, я не люблю сообщников кардинала де Рогана.

– Вы, мой дорогой граф, или глупы, или глухи. Я думал, что мы друзья, видимо, я ошибался. Повторяю еще раз: вы мне нужны, чтобы спасти королеву и ее детей.

Не отвечая, Ферсен подошел к своей спутнице, сказал ей шепотом несколько слов и вернулся к Турнемину.

– Прошу прощения. Я слушаю вас.

Не раскрывая, от кого он узнал о готовящемся покушении и кем оно задумано. Жиль в нескольких словах рассказал об ужасной опасности, угрожающей королевской гондоле, об отправке сети в Сен-Ассиз и о миссии Тима Токера в поместье герцога Орлеанского.

Вскрикнув при слове "порох", Ферсен слушал его не перебивая. Лишь когда Жиль умолк, только тогда он спросил его дружеским, доверительным тоном:

– Кто это сделал? Ты его знаешь?

– Да, и ты его узнаешь, если хорошенько подумаешь. Но его имя произнести невозможно, равно как невозможно уличить его в покушении. Теперь, я полагаю, мы достаточно поговорили и пора начинать действовать...

– Ты прав. Пошли! Мы подплывем к кораблю, куда я должен отвезти эту даму, она одна из немецких фрейлин королевы. Говорить тебе с ней бесполезно, она не понимает по-французски.