– Вам помочь?

– А? Что?

– Помочь вам?

– Что? Не слышу!

Практически на ухо:

– Помочь вам? Куда надо ехать?

– Мне… эта…

Говорит так же плохо, как и слышит. Шепелявит. Пошарил рукой в пространстве, цепко и сильно ухватился за локоть, рукав, руку:

– Мне в облсобес. В это, в защиту. Помоги.

В облсобес.

– Как туда ехать?

– Что?

– Ехать на чем?

Неожиданно отчетливо:

– Туда идет пятый троллейбус и тридцать второй автобус.

– А остановка какая?

– Не знаю, сынок. Спроси там… у людей спроси. Облсобес. Помоги в троллейбус сесть.

Рука липкая. Запах, жара. Появляется тридцать второй автобус.

– Автобус идет, пошли.

– Автобус? Какой автобус, сынок?

– Тридцать второй.

– Сынок, какой автобус? Мне тридцать второй надо.

– Вот как раз тридцать второй идет.

– Тридцать второй?

– Да, да, тридцать второй.

– Ну, давай, сынок, веди меня.

– Пошли, пошли. Осторожно, сейчас бордюр.

Надо перешагнуть.

Спотыкается о бордюр, чуть не падает, цепко впивается в локоть:

– Ай, упаду! Ай! Упаду, держи! Ой-ой-ой… Ох…

Кричит по-детски жалобно, охает по-стариковски.

– Пошли, пошли, перешагиваем. Осторожно, вот так, идем, идем.

Ходит человек не намного лучше, чем говорит и слышит. Ему мучительно трудно отрывать ноги от земли, он, шаркая, медленно выдвигает стопу на половину длины другой стопы, а потом подтягивает ту, другую, стопу, на такое же расстояние, и так передвигается. К преодолению препятствий в виде ступеней, бордюров и прочих возвышений долго готовится, по нескольку раз занося и ставя обратно больную ногу.

Автобус останавливается чуть в стороне, открывает двери, никто не входит, пытаемся успеть, не успеваем, автобус закрывает двери и уезжает.

– Не успели на автобус, подождем. Стойте, стойте, ждем.

Далее следует мучительный диалог об уехавшем автобусе, о номере его маршрута, о необходимости ожидания следующего автобуса или троллейбуса. Автобус тридцать второй, троллейбус пятый. В облсобес. Троллейбус пятый. А автобус тридцать второй.

Запах, жара. Солнце уверенно движется к зениту. Воздух прогрелся уже, пожалуй, градусов до тридцати пяти.

Подруливает пятый троллейбус, пустой. Осторожно, осторожно, вот так, ступенька, осторожно, вот поручень, вот так, а теперь еще ступенька, вот, хорошо, еще ступенька, и теперь садимся, садимся.

Рюкзак тяжелый.

Сели, поехали.

– Тебя как звать-то?

– Дмитрий. А вас как?

– Анатолий. Анатолий Васильевич. Дмитрий, ты спроси, спроси. Остановка. Где выходить. Спроси у людей.

– Спрошу, спрошу. Не подскажете, как нам до облсобеса добраться?

– Ой, не знаю.

– Извините, не подскажете, нам облсобес нужен, на какой нам остановке выходить?

– Не в курсе.

– Дмитрий, ты спрашивай, спрашивай. Облсобес.

– Да я спрашиваю. Простите, вы не подскажете, как нам до облсобеса доехать.

– Ты спрашивай, спрашивай, ну чего ты не спрашиваешь, Дмитрий, спрашивай.

– Это не облсобес, это соцзащита называется. Это вам надо на следующей остановке после областной больницы выходить. Можете у больницы выйти и немного вперед пройти, а можете на следующей остановке после больницы выйти и пройти немного назад.

– Дмитрий, ты спрашивай, что ты не спрашиваешь, спрашивай у людей.

– Это какая остановка по счету будет?

– Так… Это шестая будет. Не скоро еще.

– Спрашивай, ну спрашивай! Дмитрий! Ты где есть?

– Да я уже все выяснил, не волнуйтесь.

– Спрашивай, почаще спрашивай, проедем.

– Да я выяснил все! Все узнал!

– Узнал? Когда нам выходить?

– Не скоро еще.

На некоторое время отвлекается от остановочной проблемы:

– Сбежал я от них.

– От кого?

– Из Сосновки. Сбежал от них. Дом инвалидов, в Сосновке. Издеваются. Эта Танька. Издевается надо мной.

– Это кто?

– Кто-кто, санитарка. И другие тоже. Бьют нас там. Издеваются. В Сосновке. Воруют. Издеваются все время! – Возвышает голос: – Говорит: пошли купаться. Ну, пошли. Я залез… залез в нее, ванну… а там кипяток! Кипяток налили! Прямо кипяток! Я себе все ноги обварил, у меня тело нежное, а там кипяток, а мне нельзя, у меня тело нежное…

Произносит как-то нараспев, «не-ежнаи-и».