Поскольку о содержании сборников «Истинное слово», «Истинные сказки» подробно написано Г. Башировым, остановимся лишь на сборнике «Истинные мэзэки», который и по времени был первым, и по содержанию состоит только из шуток. (Отсюда, по-видимому, и начинается научное обращение термина «мэзэк».) Правда, многие из 90 текстов являются переводами с русского. Об этом свидетельствуют русские имена и такие слова, как «барин», «лакей», «половой», «денщик», «гостиный двор», «зверинец», «плут», «ломбард». Но встречаются в сборнике и шутки татарского народа. Вот пример:

«Когда одна сноха жаловалась на свою свекровь, другая сноха сказала:

– А вот моя свекровь, слава богу, ни разу слова обидного не сказала.

Первая сноха:

– Что за диковинный случай! Может быть, вы не встречаетесь?

– Вот именно! Она живёт в Береске*, а я живу в Метеске*».

Немало увлекательных сборников народных шуток было выпущено в начале XX века. Один из них – книга Хабири Насырии «Мэзэки, или Поучительные истории» (Казань, 1904). В неё включены 73 шутки. Тематика их довольно богата и для своего времени актуальна, им присущи выдержанность стиля, остроумие. Хотя многие произведения также являются переводными, автор сравнительно мало употребляет чужеродные слова. Такой же положительной оценки заслуживают сборники «Восемьдесят восемь миниатюр» (Казань, 1902) Махмуда Алмаева и «Развлекательные слова» (Оренбург, 1914) Габдельбара Шарифова. Последний сборник состоит из 120 шуток. Многие из них продолжают печататься и в современных фольклорных сборниках.

После возникновения в годы Первой русской революции периодической печати на татарском языке издание народных шуток активизируется. Особенно в журнале «Шура», на страницах которого помещаются многочисленные тексты в переводах из турецких источников.

Систематическое собирание и опубликование собственных мэзэков татарского народа приходится на 50—60-е годы XX века. Этим плодотворно занимается Г. Баширов. Хождение в народ, содействие любителей-фольклористов помогли ему собрать более 1000 произведений народного юмора, которые увидели свет в уже упомянутых сборниках «Девяносто девять шуток», «Тысяча и один мэзэк» и других, несколько раз издававшихся и в русском переводе.

Большой труд в сбор и публикацию народных шуток вложил писатель и учёный Наки Исанбет. В его трёхтомнике «Татарские народные пословицы» в виде иллюстративного материала приводится около 400 текстов мэзэков.

В течение многих лет участники фольклорных экспедиций, организованных Институтом языка, литературы и искусства имени Г. Ибрагимова, записывали на местах большое количество народных шуток. Следует также учесть постоянный приток произведений, присылаемых отдельными любителями-энтузиастами в адрес Института.

Значительным событием в истории татарского фольклора стал выпуск специального тома «Мзклр» («Народные шутки») в составе 12-томного свода «Татар халык иаты» («Татарское народное творчество»), который содержит 1169 текстов, снабжён вступительной статьёй, примечаниями и указателем источников [17] .

Тексты мэзэков печатались и печатаются также в различных фольклорных сборниках, на страницах журналов «Чаян», «Казан утлары», «Идел», «Сембик», «Ялкын», газет «Ватаным Татарстан», «Шри Казан», «Татарстан яшьлре» и др.

Жанр мэзэка в татарском народном творчестве по своим основным параметрам близок к анекдоту в русском фольклоре. Слово «анекдот», заимствованное из греческого лексикона, прижилось в фольклоре многих народов и превратилось в своеобразный интернациональный термин. Вместе с тем у этого жанра есть национальные, иначе говоря, имеющие обращение только у отдельного народа наименования. Так, украинцы называют анекдот «усмeшкой», башкиры – «кулямас», туркмены – «шорта сз».

В татарской дореволюционной печати шутки нередко появлялись под именем «хикят» (рассказ). Широкое употребление получили также термины «латифа» и «мэзэк». Эти слова, пришедшие к нам из арабского языка, имели значение «забавный короткий рассказ». Как и термин «анекдот», арабская «латифа» употребляется в фольклоре многих народов (в основном на Востоке, например у индийцев, афганцев, персов, турок, азербайджанцев, узбеков, уйгуров и др.). Слово «мэзэк» как название жанра, как термин у других народов вроде бы не встречается (сами арабы употребляют термины «надира», «нэктэ») [18] .

Во второй половине XX века в фольклористике многих народов анекдот был признан самостоятельным жанром, и появились серьёзные исследования, в которых его разработка нашла отражение. Об основных жанровых признаках анекдота можно судить по данным ему определениям. Вот определение В. Е. Гусева: «Анекдотом мы называем эпическое сатирическое или юмористическое произведение, построенное на одном эпизоде с резко выраженной кульминацией и неожиданной концовкой» [19] . «Анекдот в основном это так называемая «малая повествовательная форма», по преимуществу устная. Лежащее в основе рассказа острое положение обычно разрешается неожиданной концовкой», – пишет Н. Османов [20] . Согласно определению К. Мергена, «короткоформатным произведениям народного творчества сатирической направленности, и, как правило, с неожиданным поворотом сюжета, дан термин кулямас» [21] . «…Когда мы говорим о шутке, мы подразумеваем прежде всего жанр, вмещающий смешное, весёлое, компактное, неожиданно остроумное», – подчёркивает Ф. Хатипов [22] .

Следовательно, под шуткой (анекдотом) понимается небольшое прозаическое, юмористико-сатирическое произведение с обязательной неожиданной и остроумной концовкой. Эти признаки, взятые по отдельности, свойственны и фольклорным произведениям другого рода. У мэзэков особенно заметна близость к сказкам. Поэтому некоторые фольклористы до сих пор продолжают рассматривать шутки как разновидность сказок. И напротив, сторонники взгляда на шутку как на самостоятельный жанр стремятся прежде всего найти признаки, отличающие её от сказки. Исследования в таком направлении в русской фольклористике проводились уже в конце XIX века. А. П. Пельтцер, касаясь различия между сказкой и анекдотом, обратил внимание на то, что они различаются не только по форме (скажем, по объёму), но и по содержанию: «В анекдоте замечается отсутствие фантастического элемента, и это едва ли не главная отличительная черта. В нём всё жизненно и правдиво, он не уклоняется от действительности. Мы всегда чувствуем под ногами твёрдую почву, твёрдое основание, определённый факт, жизненный и рельефный, подхваченный народным юмором. Правда, в большинстве анекдотов есть преувеличение, но оно нисколько не мешает жизненной правдивости» [23] . Подобный взгляд и у Г. Баширова: «Если один род сказок имеет дело с волшебством, основанным на фантастических, вымышленных событиях, то шутка не имеет к нему никакого отношения. Она имеет дело только с подлинными, на земле живущими людьми, с реальными обстоятельствами, которые пережиты или могут быть пережиты ими» [24] (выделено нами. – X. М.).