— Запутал ты меня, дед, — в сердцах сказал Басманов — Чисто те духи, про которых ты говоришь. Тут что, лабиринт пещер, что ли? Одни ведут в степь, другие в горы, третьи к солончакам?

— Глупый ты, насяльник. Какой лабиринт? Я же говорю тебе: темная дорога ведет в разные места. Одна. Сегодня — к горам, завтра — в пески, потом еще куда-нибудь… Пройти по этой дороге можно. Но тяжело это и опасно. Проводник нужен. Кам. Как я. Когда Олжас плакал там, за великой Стеной, я слышал. Пожалел его, барана глупого. И решил, что выведу его темной дорогой.

Снова драматическая пауза. Двадцать минут из отпущенных Басмановым на разговор тридцати растворились в темноте. Влад кашлянул.

— Послал я ему весточку, — собравшись с силами, продолжал старик.

— Велел собираться в дорогу и слушать зов хаомы. Нюх у него слабей, чем у тебя, но он учуял. Только опять он, баран безрогий, все не так сделал. Взял с собой девку свою, а она всю родню потащила. Сестер, братьев, отца с матерью. Такой толпой разве пройдешь? По темной дороге в одиночку ходить надо. Вот и заплутали…

— Это они там, у колодца?..

— Они. Много дней шли, устали очень. Плохую воду пили, заболели. Олжас до самой двери дополз, а открыть не смог. Там рычаг был, чтобы дверь открывать, только он про него не знал. Так и умер, солнца не увидев…

— Что ж ты, старик, внука по-человечески не похоронил? — не сдержался Басманов. — Остальных-то по лавкам разложил, обряд свой отпущальный устроил… А внучка любимого как собаку у дверей бросил?

Не ответил Талгат. А Басманов, мысленно выругавшись, сказал себе, что лезет не в свое дело.

— Не как собаку, — уронил наконец старый кам. — Как стража ворот. Я тебя ждал, тебе знак подавал. Скажи, если бы я Ол-жаса вместе со всеми положил, узнал бы ты его? Запомнил бы?

— Ладнй, дед, давай о деле поговорим. Что значат твои слова? Откуда ты обо мне узнал? Зачем ждал?

Он почувствовал, как сгущается тьма вокруг. Словно весь подземный мир смотрит на него единым черным глазом.

— Потому что ты — светлый батыр, насяльник, — торжественно сказал Талгат. — Тебя большая судьба ждет. Духи тебя любят, насяльник. Поведут тебя темной дорогой до самой великой Стены. И отомстишь ты тогда и за Олжаса, и за девку его, кобылу недоеную, и за всех, кто помер, не увидев солнца. — Он неожиданно ловким движением отцепил с пояса кисет и кинул его Басманову.

— Возьми хаому с собой.

Влад помотал головой, отгоняя наваждение.

— Слушай, дедушка… Если ты все про меня знаешь, как же ты так легко мне в руки дался? Неужели не видел, где я тебя в засаде поджидаю?

Старик довольно противно захихикал.

— Я же не такой хитрый, как ты, насяльник, в темноте не вижу. Да и не знал я, что встречу тебя так скоро. Отпущальный обряд сотворил, хаому пожег, к красному камню сходил, грибов набрать… Просил духов, чтобы они привели мне батыра светлого… Думал у колодца тебя найти, дорогу подсказать, а ты вот где уже оказался. Быстрый ты, однако, быстрый, как джейран…

Басманову показалось, что кам хотел по привычке добавить эпитет “безрогий”, но в последний момент сдержался.

— Хорошо, — сказал Влад, сытый по горло духами, батырами и различными парнокопытными, — допустим, ты меня позвал. Я пришел. Мне действительно нужно оказаться около великой Стены. Можешь показать дорогу?

— Дорогу тебе духи покажут, — сварливо отозвался старик. — Я только дверь открываю. А дальше уже тебя темная дорога сама выведет.

— Нет, — покачал головой Басманов. — Так мы не договоримся. Давай-ка ты мне все по порядку расскажешь — куда этот коридор ведет, есть ли повороты, где ближайшие выходы на поверхность. Вот тогда и решим, пойду я этой дорогой или по горам двинусь.

Талгат прошипел что-то — видно, ругался на своем языке.

— Пройдешь еще столько же, сколько от колодца шел. Там увидишь красный камень, у которого грибы растут. Это дверь вторая.

— Апервая?

— А в первую ты уже вошел, ее мой Олжас сторожил… Я тебе вторую дверь открою, за хаомой пойдешь. Дальше — не знаю, хоть и ходил по темной дороге, но для всех она разная. Самая длинная темная дорога за великую Стену уходит, но можно и в степи вылезти. Я духов буду просить, чтобы они тебя долго под землей не водили, нет у тебя времени бороду отращивать. А лучше — сам смотри, когда тебе наверх выбираться. Больше я тебе, насяльник, ничего не скажу. Не веришь мне — твое дело. Только если по горам пойдешь, подстрелят тебя, как козла…

— Ну-ка, дед, — неожиданно сказал Басманов, — повернись-ка ты спиной да фуфайку свою подними… Спину твою посмотреть хочу! — рявкнул он, видя недоумение Талгата.

Номера под лопаткой у старика не было.

— Да ты не думай, — криво усмехнулся кам, — я с американами дел никаких не имею. Они — сами по себе, я — сам по себе. Однако ты же сам видел, как они все перевалы облепили. Не пройти тебе в горах, белый батыр.

— А где ты живешь-то, Талгат? — продолжал допрос Влад. — Неужели в пещере? Сам же говорил—вода здесь плохая…