*** ОПЕРАЦИЯ "МОЛНИЯ" САЛЧАК.

То, что за них взялись очень плотно, Павел понял на тридцатой минуте, после того, как они начали отход. Конечно, "Муравей", это быстрый и маневренный транспорт разведчика, но если противнику не жалко войск для блокирования обширного района, то и он не поможет. А если и авиация его подключилась к поиску?

Они до самой темноты играли в прятки со смертью. Но и ночь не принесла им облегчения. Где-то в два часа пополуночи, пришел прощальный сигнал от группы Серегина, прорывавшейся на север. Еще через полтора часа, перестал идти сигнал от группы Пышняка, ушедшей на юго-запад. Утром настал и их черед.

"Косые" не стремились брать разведчиков живыми. Жандармы начали огнем вытеснять их на открытое место, под удар штурмовиков. Все изменилось буквально за несколько секунд: из-за горизонта сперва показались "Шершни" и атаковали флаеры "косых". Пробив коридор, они дали работу "Грачам", которые огнем прижали пехоту врага к земле. А затем на поляну сел транспортник.

— Бегом на посадку! Уходим! Уходим!

Бросив все, что их обременяло, бойцы со всех ног припустились к "борту". В небе разгорался воздушный бой. Чжунхуи опомнились быстро. Один "Шершень" они уже сумели сбить. Сколько продержатся остальные — бог его знает.

— Все здесь?

— Все!

— Взлетаем!

"Шершни" все-таки дали возможность уйти "борту" и прикрыли отход "Грачей". И хорошо, что управляют "Шершнями" дистанционно, что при потери машины не гибнет летун. А терять машину не так обидно, как терять хороших парней.

*** ОПЕРАЦИЯ "МОЛНИЯ". ПЫШНЯК.

Свой позывной — "Куркуль", сержант Пышняк заработал честно. Была на это причина. Очень уж своеобразным человеком он был. Впрочем, те, кто знает значение этого слова, получат точное представление о его характере. Это не помешало ему стать неплохим разведчиком. Неторопливый и обстоятельный, он умел не терять головы. Он успешно прошел все полагавшиеся тесты и проверки. Правда, одно его качество, вызывало поначалу тревогу у его командиров. Обязательный тест на непокорность, Пышняк прошел успешно, но набрал слишком высокий бал. Непокорность бывает разная. У него она граничила с тупым упрямством. Последнее он пока еще не проявлял открыто, чем и успокоил своих командиров. А напрасно успокоились. Именно сейчас он и натворил то, что заставило жандармов ретиво их преследовать — подобрал в обломках КШМки две коробочки. А ведь Салчак приказывал ничего не брать!

Коробочки эти, содержали много важных сведений. Конечно, покрытые слоем оплавленной брони, они не годились для немедленного использования по назначению, но информация на них была неповрежденная. Те, кому она нужна, сумеют ее снять, правда, основательно повозившись.

Был шанс, что обнаружив коробочки на месте, жандармы успокоятся. Этого не произошло из-за Пышняка. Тому показалось обидным упускать такую знатную добычу. Тайком положил в ранец, а дальше началось!

Затихариться не удалось никому. "Косые" гнали их умело и неутомимо. Дважды группа Пышняка влетала в засаду. Первый раз вырвались благополучно. Второй раз — потеряв так нужные им "Муравьи". Вырваться сумели, но оторваться не получилось. В перестрелке с преследователями, двое были тяжело ранены. Что угодно можно было сказать про Пышняка, но сволочью он не был. Большую часть пути, он нес раненых сам:

— Я здоровый бугай, мне нетрудно!

Ночью, уже изрядно измученный, он приказал отключить всем микродиагностический комплекс, автоматический инъектор медикаментов и стимуляторов, комплект подачи аварийных сигналов. Было у него подозрение, что для преследователей, эта хитрая машинерия служит чем-то вроде приводного маячка.

Догадка оказалась верной. Через три часа, чжунхуи перестали наступать на пятки, хотя и шли разведчики на своих двоих. Вот только раненым поплохело. Как могли, так за ними и ухаживали. Шли уже несколько суток, силы заканчивались даже у Пышняка, а о раненых и говорить не приходилось. Сил не осталось даже на проявление радости, когда на пятые сутки пути, они услышали окрик:

— Стой! Кто идет?

— Свои, ребята, свои.

"ТАШКЕНТСКИЙ КАПКАН". СУБУДАЕВ.

Удар на Сталинград, как я и предполагал, был всего лишь отвлекающим. Достигнутый Восьмой дивизией успех, мало что решал. Чжунхуи слегка улучшили позиции и лучше обеспечили южный фланг наступления своей Первой дивизии. Вот и все, чего они добились для себя хорошего. К отрицательным последствиям, я отнес то, что они преждевременно переполошили нашу Ставку и нарвались на наш ответ. Как бы низко я не оценивал результаты нашей "Молнии", но потеря "косыми" своего самого способного командира, пользу им не принесла. Добытые спецназом сведения? Ценные конечно, но в данный момент они нам не очень-то и облегчали жизнь. План наступления, разработанный Штабом экспедиционных сил, был многовариантным. Какой из вариантов предпочтут враги, станет ясно только тогда, когда они решатся наступать.

А вот по самой "Молнии", нужно было делать выводы. Да, она была не очень-то и нужна. Да, Хюммель плохо работал на всех стадиях операции, можно сказать, что он ее почти провалил. Но значит ли это, что от операций подобного рода, нужно отказываться?

В древности, я неоднократно менял всю картину сражения, нанося внезапные и точные удары небольшими отрядами. Причем, решение принималось не заранее, а по обстановке и осуществлялось практически мгновенно. Ничего нового в этом не было и нет. Главное, чтобы удар был нанесен в нужном месте и в нужное время.

Со временем, когда армии стали огромны, а поля наземных сражений перестали окидываться простым взглядом, такая импровизация перестала приносить существенную пользу. Она стала уделом командиров малых подразделений.

Но мечта о победе малыми силами за счет быстроты осталась. Во времена Аверкова, эту мечту попытались осуществить. Завели специальные войска, назвали их Силами Быстрого Реагирования и попытались воевать по-новому. Ничего хорошего из этой затеи не вышло. Переброски войск на дальние расстояния — вещь сложная. Самый главный фактор успеха в подобных делах — время, работал против умников. Новые технические возможности здесь нисколько не помогали. Более того, они замедляли скорость переброски войск. В 1941 году, генералу армии Апанасенко, потребовалось меньше месяца, чтобы перебросить сперва, под Ленинград, а затем под Москву 12 полнокровных дивизий. А в конце 20 века, американцы на переброску четырех дивизий тратили полгода! Но если вовремя переброшенная на Бородинское поле, 32 стрелковая дивизия на равных дралась с противником, который втрое ее превосходил, то неделю спустя, она не могла одолеть втрое меньшего противника. Вот что значат быстрота появления и потеря темпа!