Но несмотря на всю эту пыль, Альмансуров страх перед Аллахом не уменьшался; наконец он решился на небывалое дело — сокрушить священный город христиан в Астурии, где похоронен их апостол Иаков, великий чудотворец. В двенадцатый год правления халифа Хишама, бывший четвертым годом службы Орма и его людей у Альмансура, тот собрал по осени большую, чем когда-либо прежде, силу и повел ее на северо-запад и дальше напрямик через Пустую Землю, исстари бывшую порубежьем между андалусцами и астурийскими христианами.

Они достигли края христиан по ту сторону пустошей, где спокон веку не появлялось андалусского войска; и всякий день был новый бой, ибо христиане хорошо защищались у себя в горах и теснинах. Однажды вечером, когда войско стало лагерем и Альмансур после молитвы отдыхал у себя в шатре, христиане внезапно напали на них, и поначалу без успеха; сделался большой шум от боевых кликов войска и воплей о помощи. Альмансур поспешно вышел из своего шатра и при шлеме и мече, но без кольчуги, чтобы поглядеть, что случилось, а Орм и двое его людей, Халле и Рапп Одноглазый, в этот вечер как раз несли стражу. В тот миг к шатру на всем скаку подлетело несколько вражеских конников, и, увидев Альмансура, они узнали его по зеленой повязке на шлеме, потому что он один во всем войске носил этот цвет, и, взвыв от радости, метнули в него копья. Уже смеркалось, а Альмансур был стар и не мог увернуться от копья; но Орм рванулся вперед, сбил его с ног и принял два копья на свой щит, а одно — плечом. Четвертое оцарапало Альмансуру бок, на котором он лежал, так что пошла кровь; Халле и Рапп набросились на врагов и метнули свои копья и одного уложили; тут со всех сторон набежали люди, и христиан кого убили, кого оттеснили прочь.

Орм вытащил из раны копье и помог подняться Альмансуру, не будучи вполне уверенным, что тому особо понравилось, когда его опрокинули наземь. Но Альмансур был доволен полученной раной, оказавшейся первой в его жизни, ибо почитал великой удачей пролить свою кровь во имя Аллаха, особенно когда узнал, что рана нетяжелая. Он повелел призвать своих командующих конными сотнями и попенял им в присутствии всех их начальников, что они плохо несут стражу. Те пали ничком к его ногам, и плакали и признавали свою вину; и Альмансур дал им, по своему обыкновению, когда пребывал в милостивом расположении духа, время произнести молитву и подвязать бороду, прежде чем им отрубили головы.

Халле и Раппу он дал по горсти золота каждому; а потом, покуда все военачальники еще стояли близ шатра, он приказал Орму выйти вперед.

— Ты поднял руку на своего господина, рыжебородый, а такое непростительно воину. И ты повредил моей славе, повалив меня наземь. Что ты на это скажешь?

— Много летело копий, — ответил Орм, — и ничего другого не оставалось. И я уверен, господин, что слава твоя столь велика, что ей не может приключиться от подобного никакого вреда. К тому же упал ты навстречу врагу, так что никто не скажет, будто ты отступил!

Альмансур сидел молча, теребя бороду, потом кивнул и сказал:

— Мне думается, твое оправдание хорошее. И жизнь ты мне спас, и это кое-что стоит.

Он велел достать из ларца с сокровищами тяжелую золотую цепь и сказал:

— Вижу, копье угодило тебе в плечо, и, должно быть, крепко. Но вот тебе лекарство от боли.

Он сам надел цепь на шею Орму, а это была редкостная честь; с тех пор Орм и его люди еще больше возвысились в глазах Альмансуpa. Токе не сводил с цепи глаз и радовался, что Орм получил такую драгоценность.

— Уж это точно, — говорил он, — что Альмансур больше всех других владык достоин службы. Но верно и то, что большая удача и для тебя, Орм, и для двоих других, что ты не опрокинул его на спину.

Тут войско двинулось дальше, и наконец пришли в священный для христиан город, где покоится апостол Иаков и где над его гробницей выстроено обширное святилище. Там был бой, потому что христиане надеялись, что апостол им поможет, и бились пока могли, но в конце концов силы Альмансура перевесили, город взяли штурмом и сожгли.

Сюда христиане свозили сокровища со всей страны, поскольку этому городу никогда не угрожали враги; тут была захвачена большая добыча и много пленников. Что Альмансуру хотелось больше всего, так это уничтожить церковь над апостоловой гробницей, но она была каменная и не горела. Тогда он отправил пленных и часть своего войска, чтобы разломать ее. На высокой колокольне висело двенадцать громадных колоколов, названных по именам апостолов, у них был прекрасный звон, и христианами они почитались как чудесные, и более всех — самый большой из них, по имени Иаков.

Альмансур приказал, чтобы все эти колокола пленники тащили в Кордову и там установили бы их в большой мечети раструбом кверху, наполнили бы благовонным маслом и зажгли бы, словно светильники, во имя Аллаха и его Пророка. Колокола были тяжелые, и для них соорудили большие носилки; шестьдесят пленных посменно несли каждый колокол. Но колокол Иаков был слишком тяжел, и носилки для него не годились; нельзя было и везти его по горным тропам на бычьей упряжке. И все равно Альмансур ни за что не хотел оставлять колокол, почитая его наилучшей добычей.