– «Ла-ла-ла, Я не хочу-у-у-у, чтоб ты уходила-а-а, но ты все же уходишь», это было так по-мексикански и в тот момент я подумал (вернее, почувствовал), что приехать из США в Мексику как можно быстрее стоило по меньшей мере из-за этого. Ведь вот он, праздник жизни, когда о порядке мало кто задумывается и все происходит так спонтанно и безудержно.

Мы арендовали минивэн марки Фольксваген [28] , чтобы суметь пересечь полуостров Юкатан и добраться до пляжей Канкуна [29] , а также посетить Ислас де мухерес [30] . Цена за аренду показалась нам разумной, хотя в нее не входила стоимость бензина, однако в Мексике – стране-поставщике нефти на мировой рынок – заправить машину вряд ли бы влетело в копеечку.

На заправке также был информационный отдел и туристическое бюро, и Роберто отправился узнать, по какому шоссе нужно было ехать, в то время как остальные шестеро остались болтать в машине.

– Ну, давай, давай Алехандрито, расскажи нам, что там у тебя произошло с Розитой в Майами? Мы никак не можем понять, почему ты избежал этого шквала критики, что обрушился на нас?

– Я вообще-то пообещал не рассказывать, но думаю, что сейчас уже можно. Однажды, после того, как мы отыграли в ресторане, она сказала, что я должно быть очень устал и лучше было бы сразу пойти домой.

Придя, мы устроились на диване, стали болтать и она сказала:

– Слушай Алехандро, почему ты не заходишь ко мне в спальню, у меня в шкафу есть красивые платья, которые я могу тебе показать. Она видимо, относилась ко мне серьезно, раз назвала полным именем.

Итак, мы сидели на углу кровати в окружении платьев и туфель, которые она не преставала демонстрировать:

– Это очень сексуально, мне кажется. Как тебе? Видишь, у него на спине очень красивая кружевная отделка… А смотри, с этими каблуками я становлюсь очень высокая. Тебе нравится?

И мне, конечно, нравились туфли, хотя еще больше нравилась отделка на спине и то, что мои руки были уже под этим платьем. Другие туфли тоже казались красивыми, особенно когда, кроме них, на ней ничего больше не было. В общем, началось все со спальни, а продолжалось потом в столовой, на диване, на кухне… Ну и в других местах. Главное было еще при всем при этом умудриться не оказаться пойманными врасплох кем-нибудь из вас.

– Во дает, хитрец же какой! Ну прохвост! Давай еще рассказывай! Хотим больше деталей, – наперебой восклицали мы.

– Ну что еще добавить, все было, как я и рассказал. Когда она меня позвала в первый раз, я действительно устал и собирался просто отдохнуть.

– Теперь понятно, почему ты после выступлений так торопился уйти и почему она все время жаловалась, что мы слишком долго играем.

– Мы договорились, что это останется нашим секретом, но думаю, что ничего страшного не произойдет, если о нем узнает еще пара-тройка человек. Правда, есть один из вас, кто узнал о нем раньше остальных.

– Кто, кто? – стали мы спрашивать с удивлением.

– Игнасио. В один день он решил вернуться один, раньше обычного, около шести вечера, ну… и поймал нас с поличным, так как мы с ней были в банных халатах.

– Я прекрасно помню этот день, – подтвердил Игнасио с заднего сиденья машины. – Конечно, я сразу все понял, хотя ты и продолжал отнекиваться и отрицать очевидное.

Наша поездка в Канкун растянулась: пришлось проехать около трехсот километров по сельве, по узким и некачественным дорогам. Но мы не унывали и оживляли наш маршрут песнями и воспоминаниями о пережитых ранее приключениях.

Я навсегда запомню вечер первого дня, час, когда появились светлячки – маленькие насекомые, излучающие свет, и если их много, то они создают пейзаж, который невозможно забыть.

Мы хотели прибыть в Канкун в тот же день, отеля у нас не было и не хотелось прибыть чересчур поздно. Ситуация была близка к повторению: оказаться в каком-либо месте, ничего не спланировав и ни с кем не договорившись заранее. Мы просто решили приехать, одеться в наряды «Туны» и «дать жару», как мы любили говорить. Правда, в этот раз мы собирались извлечь из ситуации как можно больше пользы.

– Мы похожи на бродячих артистов или цыган, – сказал Мануэль.

– Эти костюмы уже начинают жить собственной жизнью. Я думаю, что если оставить наряд Алехандрито, он запоет и пойдет странствовать сам по себе.

Алехандрито было все равно, как одеваться – хоть музыкантом хоть космонавтом. Ему было все равно, где выступать – он просто улыбался прохожим и шел вперед и с пеней. Как мы решали, так он и делал.

– А ну-ка, дай мне мой баул с одеждой, я переоденусь прямо тут в машине.