— А, очередная королева красоты, — пренебрежительно фыркнул капитан.

Этого ему не следовало говорить, так как подобные слова оскорбили хозяина трактира до глубины души. Он оскорбленно выпрямился, насколько ему позволял небольшой рост и заявил:

— Если вы в часов двенадцать заглянете на нашу набережную, где она всегда прогуливается по утрам, то поймете, что я прав. Мадемуазель Лефевр очаровательна, мила и непосредственна. Просто ангел, а не девушка. И поклонников у нее хоть отбавляй. Уже семеро просили ее руки, но мадемуазель Лефевр предпочитает пока не давать никому окончательного ответа.

— Проще говоря, мадемуазель водит их за нос, — уточнил Рэдклифф и усмехнулся.

Трактирщик ничего не имел против того, что мадемуазель Лефевр именно так и обращается со своими поклонниками.

— Почему бы и нет? — он пожал плечами, — Валентина Лефевр имеет на это право. Она каждый день смотрит на себя в зеркало.

— Понятно. Капризна и тщеславна, — не смолчал капитан.

Ему нравилось слегка подначивать трактирщика. Уж очень забавно тот заводился.

— Валентина, — задумчиво повторил Патрик, — красивое имя.

— Уверяю вас, месье, такое же красивое, как и она сама.

— Спасибо вам за описание местных достопримечательностей, — съязвил Рэдклифф напоследок и встал, — теперь нам будет, чем заняться.

Дав Патрику знак расплатиться, он направился к выходу. Трактирщик, пересчитывая деньги, мотнул головой в спину уходившего, заговорщицки подмигнул Патрику и прошептал, наклонившись вперед:

— Дамский угодник, не так ли?

Патрик слегка замешкался с ответом, но хозяину трактирщика он и не требовался. Все и так было ясно.

— Валентина Лефевр и не с таких спесь сбивала. Бывали у нее орешки покрепче этого. И что?

— И что? — повторил Патрик.

— Попались так же, как и другие. Мадемуазель Лефевр вертела ими, как хотела. Но не подумайте ничего дурного, месье, она — порядочная девушка.

— А какая она? Опишите ее, пожалуйста, — попросил Патрик, оглядываясь на дверь, за которой скрылся капитан.

— Ну, — трактирщик ненадолго задумался, — у нее каштановые волосы, поразительные зеленые глаза, таких вы еще не видели, ручаюсь. Среднего роста, тоненькая и изящная. С лицом ангела, — он задумался, — ну, я не знаю, что еще добавить, рассказчик из меня неважный. Трудно описать мадемуазель Лефевр словами. И в ней есть истинный французский шарм. Она прелесть, клянусь вам, месье. И совсем еще молоденькая. Увидите раз — не забудете никогда, попомните мои слова.

Патрик распрощался с ним и вышел за дверь. Рэдклифф ждал его на улице и недовольно произнес:

— В чем дело, Кейн? Что это вы там застряли?

— Я узнал, как выглядит мадемуазель Лефевр, сэр, — пояснил тот, — она…

— Не стоит, мы ее и так узнаем, раз за ней тянется столь внушительный шлейф поклонников. Занятно будет посмотреть на нее, — хмыкнул Рэдклифф, — трактирщик был просто вне себя, описывая ее неземные прелести. Впрочем, по сравнению с остальными местными красотками любая мало-мальски симпатичная девушка будет казаться красавицей. Да и что взять со столь захудалого городишки.

И он снова презрительно фыркнул. Патрик пожал плечами, давая понять, что уж он-то не возражает, но предпочитает увидеть собственными глазами. Так, на всякий случай.

Валентина Лефевр была дочерью французского офицера, обосновавшегося на Мартинике в незапамятные времена, еще до ее рождения. Мать умерла, дав девочке жизнь, так что Валентина совсем ее не помнила. Жак Лефевр был больше приучен к командованию солдатами, чем к воспитанию дочери. Он обращался с ней, как с игрушкой, боясь сломать, но не зная, что с ней делать. Задаривал ее подарками, но никогда в достаточной мере не занимался ее воспитанием, переложив это занятие на плечи своих сестер. Умерев два года назад, Жак Лефевр оставил дочь на их попечение, чем совсем не удивил ни Валентину, ни теток, которые видели девочку гораздо чаще, чем родной отец.

С детства Валентина ловила на себе восхищенные взгляды и как следствие, рано научилась кокетничать. Ее капризы были известны всему Фор-де-Франсу и сводили с ума юношей и более зрелых молодых людей. Однако, Валентине недавно исполнилось семнадцать и поэтому ее капризы большей частью носили чисто детский характер.

Девушка была среднего роста, ее темно-каштановые волосы сильно вились от природы и их не стоило завивать щипцами. Зеленые глаза цвета молодой листвы своей формой напоминали продолговатые морские раковины. Уголки глаз были чуть опущены, что придавало им хитрое, лукавое и в тоже время наивное выражение. Тонкие черты лица и обязательная кокетливая улыбка, оживляющая лицо — все это привлекало всеобщие взгляды и никого не могло оставить равнодушным. В подругах, помимо зависти, она вызывала еще и восхищение.

Сегодня утром Валентина поднялась в прекрасном настроении и даже напевала себе под нос веселую мелодию, пока служанка помогала ей одеваться.

— Сегодня на улице чудесная погода, — сказала она, на минуту прервав пение, — и мне хочется подышать свежим воздухом. Сразу после завтрака и направлюсь. Та-та-да-да-там, там-пам, там-пам…

— Но мадемуазель, — возразила служанка, — вы не можете отправляться на прогулку одна. Вам следует подождать мадам Савари.

— Я вполне могу прожить один день без опеки теток, — фыркнула Валентина, — тем более, что тетя Маргарита вечно спит до обеда. Пока ее дождешься, солнце сядет. Так что, я пойду одна, вот так. Та-та-да-да-та-а-ра, та-та-да-да-та-а-ра…