И сейчас, в этом исступлении, лишь одна мысль вертелась в голове Шейры: быстрее, быстрее схватиться с шакалами, отправить на погибель темному вождю Стрелу Смерти и увидеть страх в его злобных глазах!

Войско Отерхейна подъехало к Каменистым Холмам и остановилось у их подножия. На вершине, в высокой траве, залегли дозорные, которые поручили следить за продвижением дикарей. Кхан решил, что как только племена приблизятся, войско обрушится на неразумных сверху. Победа обещала быть легкой. Краткое время ожидания – и все закончится. Навсегда. Так считали все воины в этельдах. И, наверное, не ошибались.

Племена неслись к холмам, когда из-за гребня показалось огромное отерхейнское войско. Солнце сверкало на начищенных до блеска доспехах. И не успели союзные народы приблизиться, как сверху на них обрушился ливень стрел. И падали тоги с туризасами, лакеты с равенами, и айсады, многие так и не успев поднять оружия. Но не остановилась скачка, и вот уже близился подъем, когда грозной лавиной хлынули с вершины противники. И два войска смешались в кровавой бойне, которая снова, как много лет назад, походила на истребление. Краем глаза видела Шейра, как умирали ее родичи: вот, получив удар топором, сполз с коня могучий Дагр-Ейху, вот ее подруга схватилась за пронзенную копьем грудь. Мечи же ее соплеменников не причиняли особого вреда одетым в броню врагам, а наконечники стрел ломались при ударе о пластины кольчуги. И лишь скорость пока спасала их от полного уничтожения: врагам сложно было достать оружием народ племен, ведь шакалы не привыкли, что противники, нанеся точечный удар, разбегаются врассыпную до следующего быстрого нападения. Но все же, за одного убитого шакала гордый народ отдавал пятерых.

А чего ты ожидала? – спросила себя айсадка. – Надеялась, что шакалы не узнают о нападении?"

Однако очень скоро Шейра перестала замечать, что творилось вокруг. В висках стучала лишь одна мысль:

"Убить вождя, убить вождя, убить!"

Стрела говорила с ней, подсказывала, что делать, она завладела Шейрой. И вот девушка уже не принадлежала себе: она слилась со страшным оружием, она стала воплощенной смертью. Ярость – неистовая, безудержная – разрывала грудь. Не видать ей покоя, пока она не спустит тетиву! Главное – найти вождя. Найти его в неразберихе сражения. Найти, убить, узреть его страх. Убить, найти – и больше ничего не надо.

Стрела управляла Шейрой и защищала. Оружие врагов обходило ее стороной. Уже многие пали, а на ней не появилось ни царапины. Стрела защищала, чтобы ее носительница исполнила свой долг.

Вот он! Вот! Пусть она никогда прежде его не видела, но узнала сразу. Стрела указала на него.

Шейра, повинуясь властному зову, достала стрелу из колчана и натянула тетиву лука. Время замедлилось. Время почти остановилось. И вот напротив себя айсадка увидела глаза шакальего вождя, увидела так ясно, будто он находился в паре шагов, хотя на самом деле, Шейра знала, он неблизко. И она увидела – о, да! – страх в его взгляде. Он боялся! Он знал, что ее глазами на него смотрит сама Смерть! Так умри же, шакал! Стань падалью!

Девушка хрипло, с яростью крикнула, лицо ее перекосилось от ненависти, она оскалилась, словно хищный зверь и – спустила тетиву.

***

Элимер находился в самой гуще схватки, прикрытый телохранителями. Сраженные дикари падали, но остальные и не думали сдаваться или бежать, а значит, у него не осталось выбора: придется уничтожить всех. Несколько раз ему самому грозила опасность, но всякий раз он успевал защититься, повергая нападавших. Пару раз мелькнули детские лица. Или ему показалось? Откуда на поле боя взяться детям? Впрочем, в пылу битвы и не такое привидится.

Элимер заметил краем глаза, как пало несколько его воинов. Что ж, даже в таком стремительном и легком бою жертв не избежать. Но долг предводителя в том, чтобы свести их к минимуму. По знаку кхана телохранители образовали вокруг него плотное кольцо, и Элимер достал рог. Раздался громкий гул, перекрывающий шум битвы, и из зарослей выскочил засевший там загодя этельд. Дикари растерялись, но сообразили быстро, и вот уже часть их развернулась к новому противнику. Кольцо вокруг правителя распалось, и снова он включился в бой.

Но неожиданно что-то изменилось. Странное головокружение, и Элимеру показалось, будто время замедлило свой бег. Он заметил устремленный на себя взгляд холодных серых глаз, смотрящих с обезображенного ненавистью лица. Звуки смолкли, поглощенные вязким и будто бы застывшим воздухом, и теперь он слышал только свист несущейся стрелы и тонкое дрожание тетивы. Возникло ощущение, будто он смотрит в глаза собственной смерти. Стрела в этом замедлившемся времени летела неторопливо, но Элимер понимал: ни отклониться, ни отбить ее он уже не успеет. И ледяной страх пронзил его нутро – страх перед гибелью, который неминуемо испытывает все живое. И лишь одна мысль успела мелькнуть: "Проклятье!"

***

Шейра увидела, как Стрела, когда ей оставалось пролететь расстояние всего-то с пол локтя, резко отклонилась, словно какая-то противоборствующая сила направила ее в сторону. Дальнейший ее путь айсадка так и не узнала. Шум битвы обрушился на нее вместе с озарением: пророчество касалось не стрелы, а ее – Белой Кошки. А значит она, именно она, своей рукой должна поразить шакала. Айсадка выхватила из-за пояса топор и со всей силы метнула во врага, целясь ему в лицо, но ей так и не привелось узнать, попала она или нет, ибо в тот же миг ее настиг тупой удар в голову. С залитым кровью лицом Шейра упала с лошади и, успев откатиться в сторону, потеряла сознание.