Намного позже ночью, сидя у окна и разглядывая темный и тихий сад, я гладила Рентию, моего любимого фамильяра[1], по черной как смоль и мягкой как шелк шерсти, и тихо жаловалась на судьбу-злодейку.

— Вот не пойму я тебя хозяйка, почему ты лететь-то не хочешь? Шабаш это же весело! — Промурлыкала довольная фамильяр.

— Ну, не знаю… Не хочу и все тут! — Проговорила я, даже сама себе не в состоянии объяснить причины своего нежелания туда лететь.

— Но ты же знаешь, что все равно придется лететь.

— Знаю! — Буркнула недовольная я. — Но от этого как-то не легче.

— А вообще, шабаш — это важная часть культурно-социальной жизни любой мало-мальски уважающей себя ведьмы. — Поучительный тоном выдала она мне.

— О какой культурно-социальной жизни ты тут городишь? — Удивилась я.

— О той, которая начнется, конечно же! — Пытаясь приободрить меня Рентия.

— Реня, если еще и ты сейчас начнешь про жениха говорить, то я тебя прямо здесь придушу! — Возмутилась слаженностью настроения моих домочадцев.

— А что сразу я? Как по мне, так нам и вдвоем хорошо… — Сразу же пошла на попятную она.

— Вот-вот. — Согласно закивала я.

— Но Серафиме Ивиановне на наше мнение глубоко плевать. — Прибавила она.

— Это мы еще посмотрим!

— Ты чего удумала-то полоумная, а? — Тут же всполошилась фамильяр.

— Ничего! — Честно ответила я. А ведь и правда ничего не придумывала, я страшна в своей импровизации.

— А ну признавайся живо! — Грозно притопнув лапкой, она потребовала ответа.

— Да, ничего, честное слово. Реня, ты же меня знаешь!

— Знаю! А потому и волнуюсь. — Тяжко вздохнула Реня. А ведь она, и вправду, меня слишком хорошо знает.

А на шабаш нам все-таки пришлось слетать. Никогда этого не забуду…да и меня там вряд ли кто-нибудь или когда-нибудь забудет. Бабуля даже сказала, что я со своим первым выходом в свет затмила даже ее, а ведь это уже о многом говорит. Это, можно сказать почти, как похвала прозвучало, что вовсе было ей несвойственно. И если бы я только знала, что именно с этого вечера и начнутся практически все мои неприятности, то сидела бы там тише воды, ниже травы, но, к моему огромному сожалению, тогда я прибывала в счастливом неведенье.

* * *

А ведь все так хорошо начиналось…

В воскресенье утром я проснулась даже раньше обычного и все никак не могла заставить себя подняться с кровати. Поэтому нежась в мягкой постельке, я предавалась не самым приятным мыслям о том, что же ждать меня сегодня вечером и главное чем же этот выход в свет, как выразилась бабуля, грозит мне. Бабуля, по известной только ей причине, всячески скрывала от меня тот факт, что другие ведьмы нас сторонятся вовсе не потому, что она была, скажем так, одной из сильнейших ведьм, что, конечно же, сказалась на ее характере, то есть он у нее был прескверный. Нет, со мной она всегда была милой и доброй, но вот других людей или нелюдей она на дух не переносила и ведьм в особенности. В детстве я никак не могла понять, почему все так и мне очень не хватало общения с другими ведьмами, но вот когда повзрослела и подружилась с обитающей в нашем лесу нечестью, то и проблемы с общением отпала, да и причины неприязненного бабулиного поведения они же мне и раскрыли. А все сводилось к тому, что моя мамуля еще до совершеннолетия забеременела не пойми от кого, а практически сразу после моего рождения сбежала в далекие дали, считая свой долг исполненным, а бабуля ей якобы это позволила. Единственное, что никак не укладывалось у меня в голове, так это причины возмущения ведьм. Ну, сбежала и сбежала, что таких историй мало что ли? Так нет же, как оказалось, они там такую бурную истеричную деятельность развили, обвиняя ее чуть ли во всех смертных грехах, прямо жуть какая-то.

Вот я и пребывала в раздумьях о том, что же меня там ждет. А то, что ничего хорошо, я была абсолютно уверена. И чем больше я думала, тем меньше сомневалась в том, что эта ночь будет приятной, я бы даже сказала, что возможно она будет самой худшей из всех ночей. Ибо чувствую, от меня так просто не отстанут. К бабуле-то цепляется, по понятным причинам, никто не будет, жить все же всем хочется, а вот я другое дело. С другой стороны, я ведь тоже не вчера родилась, а к пакостям различного рода у меня прямо-таки генетическая предрасположенность. Так что еще посмотрим кто кого!

Дальше я старалась мыслить только в таком ключе, но почему-то настойчиво хотелось пожалеть себя любимую и остаться в постельке до завтра, что в принципе, сдавшись, я и делала. А через какое-то время, собравшись с силами, я со словами «Чему быть, того не миновать!», все же сумела поднять себя из кровати и умывшись, пошла искать бабулю. На мое немалое удивление сегодня она ко мне не заходила и не кричала на мое долгое и бесполезное пребывание в постели, что очень-приочень меня настораживало, потому-то и пришлось вылезать из уютной кроватки.

Бабуля обнаружилась на кухне, радостно улыбающаяся и злорадно подхихикивающая в процессе готовки чего-то отдаленно напоминающее болотную жижу. Хотя почему отдаленно? Оно и на запах, и на цвет вполне соответствовало, да и консистенция та же. Когда же я спросила ее об этом, она лишь отмахнулась от меня и выдала:

— Мы же сегодня на шабаш собираемся, не думаешь же ты, что я туда без подарка пойду? — Ответила она вопросом на вопрос, совершенно озадачив меня этими словами, поскольку я вот совершенно не представляла, как противная болотная жижа может считаться подарком. Но кто я такая чтобы спорить с бабулей? Жить-то и мне хочется… — Завтрак в беседке. И поторопись, будь добра.