Спускаясь вниз, я на мгновение застыла посреди лестницы, заслушавшись, как на кухне пела Одетта. У Одетты был великолепный и чистый голос, но она, к сожалению, пела довольно редко, даже если мы умоляли ее спеть. Хотя она могла бы с легкостью сделать карьеру и выступать в лучших королевских театрах, однако Одетта всегда отказывалась от любых подобных предложений, никогда не объясняя причины своего отказа. Но я думаю, что она просто боялась, что люди ждут от нее большего, чем она могла бы им дать, и поэтому предпочитала не связываться тесно с внешним миром, а жить в своем комфортном удаленном уголке. А возможно просто боялась утонуть во всем этом, так сказать, потерять себя.

Когда же я вошла на кухню, то Одетта, в этот момент радостно напевая, занималась лепкой «чего-то-там» (даже при всем моем желание я бы не смогла классифицировать, то чем она там занималась), а Гордиан со счастливой полусумасшедшей улыбкой любовался ею. Но с моим приходом все их внимание переключилось на меня и меня принялись кормить завтраком, поить свежим кофе и веселыми историями о том, как они недавно наведывались в Дархелл. Где они собственно и бросили Лилжика на растерзание чертей, или чертей на растерзание нашего ежика, тут смотря с какой стороны посмотреть. Но в какой-то момент у нас все же наступила благостная тишина, когда мы наслаждались ароматным кофе и смотрели, как осеннее солнце меняет пейзажи за окном.

— Розалия… — Вдруг нарушил наше молчаливое поедание завтрака чертяка.

— Просто Лия, мы же с тобой родственники. — Перебила я Гордиана.

— Все никак не могу к этому привыкнуть. — Тут же ответил он мне. Знал бы он, как я его понимаю.

— Да, я тоже. Так что ты хотел спросить?

— Да, мне всегда было интересно, и я, конечно, пойму, если ты не захочешь отвечать, но скажи, пожалуйста, почему к тебе все обращаются без отчества, как ко всем остальным ведьмам? Ведь насколько я знаю, то у ведьм принято после совершеннолетия называться полным именем.

— Хммм, знаешь Гордиан это и правда, очень личный вопрос. — Ответила я, посмотрев при этом на Одетту, которую также уж очень интересовал этот вопрос, но она никогда его мне не задавала. Странно, очень странно, что он задал его именно сейчас.

— Прости, я не…

— Нет-нет, все нормально. Я отвечу, ведь вы и вправду моя семья. Так кому же об этом рассказывать, если не вам? — Задала риторический вопрос и сразу же продолжила: — На самом деле все банально и просто, меня не называют по отчеству, потому что никто не знает кто мой отец. И думаю именно поэтому мы с бабушкой и стали в некотором роде отщепенцами среди своего народа.

— А мать? — Спросила Одетта.

— Оу, ну, это вообще-то запретная тема у нас дома. По словам бабушки, моя мать погибла во время неудачного эксперимента с взрывчатыми веществами, что зная и мои таланты вовсе не было бы удивительно, но на самом деле она сбежала куда-то сразу после моего рождения. Странно, что ты не знаешь. Я думала, что все ведьмы в курсе. — Ответила ей, а она только пожала плечами. — А вот кто мой отец я никогда не знала, бабуля же хоть и знает, но говорить отказывается. Так, что вполне может быть, что ходит где-то по этой земле мой папка и совсем не подозревает о наличии такой вот доченьки. К его огромному счастью, что он об этом и не подозревает.

После моих последних слов на кухне снова повисла тишина, потому что каждый задумался о своем. Вот чертяка наверняка сейчас пытался отыскать в закромах своей безграничной памяти любое упоминание о моей семье, а Одетта вспоминала все, что когда-либо слышала о семействе Бабы-Яги, и все время с жалостью на меня смотрела. Я же думала о том, что вся эта история какая-то уж очень притянутая за уши, потому как невозможно поверить в то, что бабуля не смогла остановить и спасти мою мать и уж тем более нереально то, что она не знает о личности моего отца. А если и знает, то тогда почему не говорит мне? Ну, ничего, рано или поздно, но я все равно узнаю всю правду, даже если потом и пожалею об этом.

* * *

А через несколько дней после моего прибытия в дом моих друзей, появилась Брина. Высокая и изящная, но слегка излишне худая, что, кстати, вовсе ее не портило, длинноволосая красотка с ярко-рыжими волосами и небесно-голубыми глазами. Одета же она была в довольно-таки теплом и непривычном для нее брючном костюме темно-синего, практически черного цвета с выглядывающей из ворота голубой кофтой под шею. Но главным было то, что прилетела она с очередным сладким творением своих поистине волшебных рук. Вот уж кто знает, чем можно поднять настроение депрессивным особам вроде нас с Одеттой.

Правда насладиться ее творением мне не дали, по причине того, что слишком много болтаю и поэтому пока я пересказывала Брине все то, что уже говорила Одетте и Горидиану, чертяка успел схомячить практически все это шоколадное волшебство. А потому Одетта, которой, кстати, также достался только малюсенький кусочек, послала его…к дяде за Лилжиком. Мотивируя это тем, что пора спасать и дядю, и дворец, и все княжество от нашего вездесущего ежика. Хотя я-то знаю, что она на самом деле просто соскучилась, впрочем, как и мы все, за этим лиловым чудовищем, которое каким-то невероятным способом умеет залезть тебе прямо в душу и поселиться там навсегда.