Когда глава была закончена, Люся откинулась на спинку кресла, с трудом выдохнув и убирая упавшую ей на лоб прядь волос, с трудом осознавая происходящее, невольно потирая затылок, который болезненно ныл.

— Никогда бы не подумала, что от написания книг может разболеться голова, — на это Наташа только улыбнулась, убирая обратно многострадального Толстого на пол, потянувшись к ангелфону, дабы проверить свои баллы. Она как раз собралась было открыть, как с изумлением заметила в многочисленной библиотеке оповещение из блога от одной из своих популярных авторов, пишущей в жанре «романтическая эротика с элементами БДСМ». Открыв его, девушка пробежалась глазами по тексту, и в глазах буквально помутнело, а в голове раздался траурный марш, оповещающий о конце ее короткой и бесславной карьеры музы.

«Решила покончить с писательской практикой. Понимаю, вам всем трудно будет понять мой выбор, но он именно такой. Я решила покинуть этот бренный отвратительный мир. Оставить литературную среду, в которой царят Содом и Гоморра, к которым я приложила свою руку, о чем бесконечно жалею. Бывший муж перед разводом сказал, что я стала такой же грязной, как мои книги. Размышляя над его словами — поняла. Он прав! Бесконечно прав! Именно поэтому решила посвятить себя Богу и изучению творения мира. Прощайте мои дорогие, я ухожу в женский монастырь.

Последний роман «Нижняя Миледи для Верхнего Гэафа» — дописан не будет. С любовью, ваша Гадина Страстная»

— Ах ты ж гадина, да я тебя сейчас сама страстно так покончу, ни один следак тела не найдет! — взревела Наташа в бешенстве, набирая координаты в путеводном приложении для возврата в канцелярию. Ишь, чего удумала, таганрогская дива и любительница пожестче. Мужик ее бросил, а она не хочет писать. Захочет, уж муза по имени Наташа Тараканова постарается. Никакой монастырь не поможет!

Лоб с громким стуком встретился с белоснежной мраморной столешницей в огромном ресторане небесной канцелярии. Мир — это тлен, а судьба Натальи Таракановой до конца дней своих поджаривать упругий, накаченный утренними тренировками, зад на адской сковородке, потому что ее балловая система медленно, но верно падала в глубокий полный минус по мере того, как таяли обиженные читатели Гадины. Они разбегались точно муравьи в страхе и только самые стойкие, верные и отчаянные выражали надежду на ее возвращение в писательскую стезю. Наивные люди.

Когда Наташка на всех парах принеслась в старую однушку господи Гадины, именуемой по паспорту Валентиной Петровой, она никак не могла предположить, что все будет еще хуже, чем она ожидала.

Валя реально собралась в монастырь.

Она даже заказала себе рясу на Ибее и портрет Святой Матроны Московской через магазин на диване. Тот самый, который покрыт позолотой за 99,95. Где-то откопала Ветхий Завет и самозабвенно погрузилась в мир религии, Бога и очищения души. Даже в церковь сходила, записавшись на неделю вперед (там, знаете ли, очередь) на крещение. И еще через две, на покаяние к батюшке. А уже после собралась съезжать в эту обитель святых и непорочных. Как будто в Рай ее возьмут просто за то, что она коленками полы храма во время молитв вытирала, ну.

А все потому, что бросивший ее муж, оказавшийся редкостным гадом и закрутивший роман с молоденькой секретаршей, с которой застала мужчину Валентина на его работе, заявил, что во всем виновата она и ее пошлые романчики. Нашел на кого свалить вину за свое кобелинство. Более того, будучи крупным предпринимателем, он ее еще и из дома выгнал в родительскую однокомнатную, вот прямо почти, с чем пришла. Ноутбуком, парой сумок вещей и фикусом в горшочке. А ведь она популярный романист, домохозяйка. К сожалению, нынче писательством больших денег не заработать, а Валентина не работала 10 лет. Благо, хоть детей не успели родить. Муж, опять же, не хотел.

Да, иногда жизнь писателя — сплошной трагикомедийный роман с дурацкой концовкой. Но разве Наташе от этого легче?

Лоб снова поцеловал столешницу в попытке разбиться и умереть во второй раз, желательно так, чтобы больше никуда не попадать. В самом ресторане было довольно спокойно: пара-тройка муз, сплетничающих о своих подопечных, строчащих научную фантастику. От одних только терминов зубы крошились, а уши сворачивались в трубочку. Два каких-то унылых купидона, рассуждающих о тленности бытия — они вообще там походу все философы сплошь и романтики. Повариха тетя Люда, которая в утешение передала ей дополнительную порцию шарлотки, официанты, администратор, надзиратели, два черта, один ангел…

— Таракан, что с тобой? Ты решила пробить головой тоннель до Ада или убиться фейсом ап тейбл? Так ты не старайся, личико свое красивое испортишь. У тебя же кроме него только разве что запасы яда с килотонну. Давай я тебе лучше веревку и мыло принесу! — на стол нагло приземлилась мужская задница в обтягивающих синих джинсах скинни с модными нынче дырками на коленках. Наташа подняла голову и тихонько застонала, встретившись взглядом с насмешливым взором серых глаз.

— Горди, пошел вон, — потянула она мрачно, улегшись обратно на столешницу и положив на нее руки, — у меня траур по моей несостоявшейся карьере, а ты мешаешь мне страдать и заниматься самобичеванием.