– Моего Луция охраняют. Но мой младший брат Гай, тот, о котором я тебе говорил, плебей, арестован. Его считают одним из главарей секты.

Корвин стиснул зубы. И так сидел несколько секунд, с нелепой гримасой на лице, перебарывая невыносимую боль.

– Так вот почему тебя отстранили… – сказал он, наконец.

– Да, поэтому. Но теперь мне дали новое поручение. Я должен лично сопровождать тебя на Лаций.

– Да, я понял, что нужен родной планете. Когда мы возвращаемся?

– Немедленно. Еще вопросы есть?

– Конечно. Ты говорил, что твой брат возглавляет радикальную партию. Что же, получается, эта партия превратилась в секту?

Флакк отрицательно покачал головой:

– Нет, все не так. Сенат полагает, что легальная партия служила лишь прикрытием, отвлекающей внимание маской. А секта тем временем готовилась действовать.

– Погоди! Сенат полагает… а ты сам? Сам веришь в виновность брата?

– Я не имею права влиять на тебя, Марк… – холодно отвечал трибун.

– При чем здесь влияние? Ты лучше всех знаешь своего брата. Подумай и ответь беспристрастно, ты думаешь – он действительно стоит во главе секты?

– Во главе? Нет. Но он может быть причастен… ты же знаешь, как далеко в сторону Тартара уводит ненависть.

Марк не успел закончить разговор с Флакком, как ему сообщили, что прибыл кабинет-министр и попросил личной встречи с Корвином.

Встреча происходила в автономной капсуле, где их никто не мог подслушать. Марк хотел сначала отказаться от разговора с Владимилом, но потом передумал.

– Итак, вы догадались… – Кабинет-министр смотрел с горькой усмешкой на следователя. – Впрочем, могли и не догадываться сами. Раз этот человек вернулся из озерного города, вам стало ясно, что я – самозванец. – Владимил не называл Друза-старшего по имени. Избегал… Опасался… Стыдился… Можно было предположить и первое, и второе, и третье.

– Чего вы хотите? – Будь Корвин всего лишь мальчишкой, он бы выставил этого человека за дверь.

Но опыт патрициев, их мудрость, их ответственность не позволили произнести все те слова, что вертелись на кончике языка. И он не назвал самозванство Владимила подлостью. Он не может разоблачить Владимила. Этим он унизит не только кабинет-министра, но весь Китеж.

– Прежде всего, избежать войны между Лацием и Китежем.

– Похвально. Я полностью за.

– Не я планировал убийство посла…

– Но вы его допустили! – тут Корвин осмелился перебить Владимила. – Вы знали, что “седьмое колено” для вас не представляет опасности. И что оно убьет посла…

– Я не предполагал…

– Предполагали! Вы знали, что газ смертельно опасен для любого из Друзов! – Корвин старался не повышать голос. – Убийство посла Китежа давало отличный повод свалить на озерников чудовищное преступление, и уничтожить озерные города. Разумеется, в том случае, если не будет войны. Озерные города – ваша искупительная жертва. И вы с удовольствием преподнесете ее Лацию.

– Такова политика. Разногласия Лация и Китежа вскоре останутся в прошлом. Мы вновь станем союзниками. Зато Китеж избавится от озерников, от этой тяжкой ноши, груза, что тянет его на дно.

– Лаций все равно обречен в душах китежан. Их любовь кончилась. Кого теперь они выберут в союзники? Неронию? Колесницу?

– Это ненадолго. Лаций в сердце Китежа незаменим.

– Кто еще знает о вашем подлинном происхождении? – спросил Корвин после долгой паузы.

– Никто. Кроме вас и ваших друзей…

– А князь Андрей?

– Нет. Только не он. Андрей Константинович никогда бы не представил Великому князю самозванца, тем более, преступника, изменника. К нему в дом я пришел под фальшивым именем. Пластическая операция уже полностью изменила мое лицо, на десять прошедших у озерников лет нетрудно списать все остальное несходство. В Пятнадцатом городе я много времени общался с Отшельником, и невольно приобрел его манеры, его интонации, его акцент… я даже выучил латынь.

– Кто вам помогал измениться?

– Тех людей уже нет в живых. Так не все ли равно? Мои друзья… они у меня были.

– А покойный Стас? Он вас не выдал?

– Он был в то время совершенно невменяем. Чтобы его привести в более или менее нормальное состояние, мальчишке практически полностью стерли память. То, что было у озерников, он не помнил. Вообще. Но одно упоминание о них приводило его в ярость.

– Подождите. Почему Князь Андрей говорил, что отец Друза у озерников?

– Так было оговорено заранее. Для Лация Друз-старший умер. Кроме того, родная планета грозила ему гибелью. Князь Андрей обещал охранять друга вашего отца, Корвин, он сдержал слово. Он считал, что я – Друз, но это скрывал и говорил, что лацийский беглец по-прежнему у озерников.