– Заговор против короны - и даже мое покровительство ничем не смогло помочь.

– Вы сожалеете? – тихо спросила я.

– Сожалею? – граф удивленно на меня посмотрел, а затем задумался. – Пожалуй, да, это можно назвать сожалением.

Дальше мы шли молча, я думала о Сашке: ищет ли он меня? Очень хотелось, чтобы искал. И чтобы мать наконец вспомнила, что где-то в России у нее есть дочь, и тоже хоть немного заволновалась. Хотя на нее надежды мало, она звонила мне из Техаса раз в месяц и то затем, чтобы узнать номер перевода. Я сдавала ее двушку в центре столицы и ежемесячно отправляла в Америку полученные от квартирантов деньги. На этом наше общение и заканчивалось. У нее своя жизнь, у меня своя. И зря Сашка думает, что если мы поженимся, квартира достанется мне. О чем думал граф, я не знаю, но его рука на моей ладони слегка подрагивала.

– Адель, – промолвил он, когда мы остановились перед огромными расписными дверями. – Сколько вам лет?

– Девятнадцать, – честно ответила я.

Граф смотрел на меня с недоверием, а когда до него дошло озвученное мной число, застонал.

– Придурок! Ты же несовершеннолетняя! – он резко перешел на ты.

– Почему это? – обиделась я. – Уже год как нет.

– Богиня, да ты ребенок! В нашем мире совершеннолетие наступает в двадцать два, – глядя на меня с жалостью, произнес граф. – Мне жаль.

– А в нашем - в восемнадцать, – мне стало обидно, что он считает меня ребенком, хотя если теперь они вернут меня домой, то я готова и семнадцатилетней назваться. – Отправите меня назад? – с надеждой спросила я.

– Исключено, – с искренним сожалением сказал граф. – Тебя одобрили грайи. А сколько вы живете?

– Восемьдесят-девяносто лет, – не стала скрывать я. – А вы?

– Значительно дольше, – уклончиво ответил Лерой. – Теперь ясно, отчего у вас так рано отдают замуж.

Э… А при чем тут замуж?

Я не успела спросить, что имел в виду граф, как дверь распахнулась, и меня буквально втолкнули в огромный пустой зал. Хлопок - двойные створки сошлись за спиной, пути обратно не было. Страшно. Я огляделась.

Огромное пустое помещение с белыми отштукатуренными стенами. Все украшение – это картины в золотых рамах, в основном, батальные сцены. Зато потолок красивый: высокий, арочный и такой белый, что смотреть больно. Я задрала голову и чуть не подпрыгнула, когда услышала тихий голос:

– Гапринийский камень, он собирает солнечный свет. Подойди.

Трон стоял на возвышении за широкими бархатными шторами, которые сейчас были раздвинуты. Я подошла и присела в глубоком реверансе. Кто его знает, как приветствуют королей в этом мире? Но помню, когда снимали исторический сериал, все дамы приседали. Я играла в нем горничную и поэтому с поклоном справилась вполне изящно и элегантно.

– Ты здесь, потому что я умираю, и мне нужно назначить преемника.

Я все же решилась поднять глаза. Рак. У мужчины, который сидел на троне, был рак. Это ни с чем не спутать: желтая сухая кожа, обтягивающая худое лицо, лихорадочный блеск в черных глазах, худоба и нервные руки поверх стеганого покрывала, закрывающего колени. И запах – горечь с привкусом миндаля. Я такое уже встречала…

Рядом с троном стоял его двойник, но живой, полный сил и энергии. Черные с проседью волосы, живые темные глаза, румянец на скуластом лице и красный балахон в пол, а на шее цепь с большим рубиновым кулоном-каплей. Близнецы.

– Жрец, она слишком юная, – тихим злым голосом произнес король. – Зачем она здесь? Это же ребенок! Твои грайи сошли с ума! А мы уже сделали объявление, что ищем мать для будущего наследника!

– Тихо, брат, – мягким мелодичным голосом произнес жрец. – Судьба сделала выбор, и нам остается лишь смириться.

– Если бы ты не возвестил народу в храме, никто бы и не знал об этом! Я приказал бы Ардену сесть на трон, и наша династия правила бы еще двести лет, – со злобой произнес умирающий.

– Ты ведь знаешь, что Богиня это не одобрит, и наказание последует неотвратимо. Династии нужна свежая кровь, я всего лишь оповестил горожан, что к нам спешит лунная колдунья и вселил в их души надежду, – жрец мне улыбнулся.

А я стояла и ничего не понимала! Больше всего мне хотелось послать их обоих к черту! Говорят обо мне, словно меня здесь нет!

– Итак, колдунья, – вспомнил обо мне король, и я поежилась под его взглядом. – На трон должен сесть мой сын. Арден. И никто больше! Ты меня поняла?

Я кивнула, испуганная его агрессией. Очень хотелось вцепиться пальцами в подол платья, но я старалась держать спину ровно и не показывать свой страх.

– Клянусь, ты пожалеешь, если назовешь другое имя.

Он закашлялся, и я непроизвольно сделала шаг назад, чтобы на меня не попали капли, вылетающие у него изо рта.

– Я проживу достаточно, чтобы отдать на твой счет нужные распоряжения. Ты меня поняла, колдунья?