Да, я бы рассказал, как может быть иначе...как людей с детьми выкидывают из квартир на улицу, потому что они просрочили банку несколько платежей.

Как коллекторы сжигают ребенка должника, облив его бензином.

Как медицину охватывает повальная коррупция, но и за деньги ты с трудом можешь получить нормальную медицинскую помощь.

Я много мог бы рассказать. И еще расскажу. Придет время...если доживу.

Позавтракал в пельменной на углу старого Арбата. В будущем этой пельменной нет, а тут...стоячие столики и вполне себе вкусные пельмени. Тут точно не отравишься - контроль! И мясо в пельменях есть - ГОСТ! Не скажу, чтобы они были как домашние - это было бы смешно - но с расползающимися магазинными моего времени сравнить их трудно. Хотя...и тут, наверное, всякие есть. Не стоит идеализировать это время. Я про него столько знаю...что лучше бы и не знал - чтобы не портилось настроение.

После пельменной уже поехал в издательство - пока доеду, как раз время и подойдет. Раньше девяти в издательстве делать нечего, а болтаться возле входа, дожидаясь, когда подойдут сотрудники - это как-то...стремно. Не для маститого писателя! Хе хе хе...

Да какой я, к черту, маститый? Ну выпустили одну мою книжку, и что? Разошлась она хорошеньким тиражом, но ведь это ОДНА книжка! Всего-навсего! Вот только время другое. Читал по советских писателей, которые за всю жизнь выпустили одну-единственную книгу, а потом всю жизнь жили на ее переизданиях, да на встречах с читателями. Соберут в Ленинской комнате коллектив какого-нибудь предприятия, и давай беседовать с писателем за жизнь - как будто он какой- то Мессия, знающий о жизни больше, чем любой из присутствующих в зале. И денежку писателю заплатят - вполне себе неплохую. И без всяких налогов. А могут еще и банкет устроить - небольшой, но приятный. Ну чем плохо жить писателю в клятые времена застоя?

Подошел я к издательству в половине десятого. Как раз - сейчас должна была закончиться планерка, и все расходятся по рабочим местам. Это признак времени - планерка перед началом работы. В своем времени я такого не помню. Хотя... может и есть такое, я же не офисный планктон, что я знаю о его жизни в ареале обитания?

Бабулька-«охранница» не обратила на меня ровно никакого внимания, и мое лицо как и в прошлый раз расплылось в улыбке - хорошо жить в безопасном государстве! Ни тебе террористов, ни диких воровливых гастарбайтеров! Все свои, все родные, и...никто не уйдет обиженным.

Когда постучал в дверь главного редактора, за ней послышался знакомый бодрый голос:

– Да-да, войдите!

Я толкнул дверь, и оказался пред светлыми (голубыми, это просто выражение такое!) очами главреда Махрова, небольшого кругленького человека, невероятно живого и подвижного. Ему бы в футбол играть, он бы точно имел успех. Футболист, который не стоит на месте, а все время куда-то бежит с невероятной скоростью и целеустремленностью. Вот таким и был Махров - целеустремленным футболистом, яростно несущимся по полю книгоиздания.

– Ооо! Привет! Михаил! Ох, как хорошо! Как хорошо!

Махров говорил это с таким придыханием, так повторял мое имя, и то, как ему в связи с этим именем хорошо, что я невольно порадовался тому обстоятельству, что на дворе 1970-й год, и если даже кто-то за дверью услышит Махровские «Ооо, как хорошо, Михаил!» - ничего скабрезного не подумает. В этом времени голубых сажают, и очень даже на приличные сроки. Реальные сроки.

Я честно говоря не знаю - зачем это нужно, и кому какое дело, как кто проводит свое свободное время. Но факт есть факт - гомосексуалистов в СССР сажают. Приравнивают к маньякам и педофилам. Мне лично всегда было плевать на то, кто какой там ориентации бродит по миру. Главное - пусть не выпячивают свои извращения, да и пусть себе занимаются чем хотят на добровольной основе. А станут детей вовлекать - сажать на кол, дабы неповадно было.

– Как ты вовремя приехал, Михаил! Как вовремя! Ты голодный? Чаю попьем? Заодно и поговорим! Я тебе все расскажу!

Я не был голоден, но от чаю точно не откажусь, ибо после завтрака в пельменной меня уже достал «сушняк», в горле совершенно пересохло. О чем я и и сообщил моему собеседнику. Он тут же унесся из кабинета и вернулся минуты через три, жестом пригласив меня сесть в кресло возле журнального столика в углу. Тут было оборудовано что-то вроде места для переговоров, и сидеть здесь среди кадок с экзотическими растениями очень даже приятно. Уютно.

– Ну, слушай! Вывалю тебе все, и сразу! Во-первых, поздравлю - весь тираж улетел, как гуси на юг осенней порой! Косяками шел! У нас заказов на книгу еще несколько десятков тысяч! Будем допечатывать - обязательно. Пока пятьдесят тысяч. Потом еще добавим. Так что сегодня в конце дня можешь получишь в кассе десяточку в хрустящих купюрах! Или тебе лучше на книжку перевести?

– Лучше на книжку - не стал отказываться я - таскаться с десятью тысячами в кармане как-то...не очень. Впрочем - тысячу возьму наличными, по магазинам побегаю. Женщине какой-нибудь подарок куплю. Ну и себе чего-нибудь, все собираюсь часы хорошие купить, так почему бы и нет? Золотые! Поддерживаешь?

– Поддерживаю!
– хохотнул Махров - тебе надо уровень держать! С иностранцами ведь будешь общаться! Пусть видят, какой крутой мэн наш писатель!

– Хмм...а я костюм не надел - забеспокоился я - в джинсовом-то как-то...не очень! Как считаешь?

– Да пофиг на них!
– снова хохотнул главред - Это же американцы, а им ты хоть в трусах ходи - все равно. Даже интереснее будет! Писатель должен быть слегка не от мира сего, эксцентричным!

– Ну да...
– задумавшись заметил я - как сказал один хороший писатель, «у писателя что-то обязательно должно быть не как у других людей - либо ширинка расстегнута, либо рукав в говне».