Шрифт:
Тест Эрато
Я искренне считаю, что хороший текст можно спеть. Именно по этой причине поэзию я возношу до уровня осиянной вершины на пирамиде литературы. Однако соблюдаю определенного рода предосторожности в обращении с поэтическими конструкциями.
Когда-то эти смешные суеверия я выразил словами персонажа своей пьесы – Максимилиана Столпника: «Мне гадалка нагадала, что я создам девятьсот девяносто девять достойных, законченных произведений, поэтому стихи не пишу. Стихи тоже считаются».
Поэзия – это поэзия. По качеству поэтического слога несложно и авторский «уровень допуска» выяснить. Бывает, автор начитанный, и гражданская позиция у него имеется, а песни от него не допросишься. Докладами ограничивается о состоянии современной литературы. Но докладами душу не насытишь – сухомятка. Душа до пиров охоча. А на пирах поэзия – первое блюдо, перед экстатическим танцем хорезмийской хромоножки.
Помню свое первое стихотворение:
По стеклянной плоскости ходят горы ватные,Ходят горы ватныеВ дали невозвратные.Лет десять мне было, и я жил в деревне у бабушки, где учился в школе за три километра от дома. И каждый день возвращался после уроков через поле, над которым осенью и весной неторопливо ползли пепельные громады грозовых массивов. Вот малышу ангелы и навеяли.
Следующий свой поэтический опыт я произвел уже перед выпускными экзаменами. К тому времени я уже определился с будущей профессией и дотошно исследовал все доступные способы самовыражения. После непродолжительных экспериментов с рифмованными форматами я пришел к выводу, что поэзия может нести вспомогательные функции в творческом процессе, однако несомненно подлежит искусственной имитации.
В подтверждение своей теории я на скорую руку организовал несколько композиций, стилизованных под «золотой» и «серебряный» век. Получилось предсказуемо хорошо:
Скажи мне что-нибудь, скажи,В твоих устах пустяк – загадка,Коньяк, в закуску шоколадка,Намек и сердцем на ножи.Скажи мне что-нибудь, скажи,Не голос слушаю, но звуки,В предчувствии прекрасной мукиСловами голову вскружи.Скажи мне что-нибудь, скажи,Тут не придумаешь некстати,В четыре шага от кроватиИ в четверть шага от души.Было лестно через несколько лет узнать, что композитор Таривердиев (Царствие ему Небесное) написал музыку на вышеприведенные строки, о чем мне сообщила теща, вернувшись как-то с его концерта в Доме ученых.
Или:
Зима, декабрь, все идет.Года, часы, недели.Из конфетти пурга мететИ ватные метели.На тополях пустые гнезда,Тоска, игрушками звени,Срывай серебряные звездыИз алюминиевой фольги.Удовлетворившись результатами проведенных исследований, я отложил поэзию до случая и обращался к ее помощи большей частью по нуждам бытового характера. Так, предположим, дабы сберечь силы на мелких мировоззренческих декларациях, я сложил свой гимн, который годами использовал по случаю, вместо тоста.
Я иду с канделябром мимо мусорных куч,Я изыскан в манерах, я духами пахуч.Меня ждет королева, с балдахином кровать,Я иду с канделябром, мне на все наплевать.От природы отличаясь завидным трудолюбием, но не презрев юношеские утехи, я сочинил нечто беспроигрышное, не оскорбительно лишая объект вожделения объективности, если оная вообще существует.
Ваши речи до боли земные,Ваши ручки способны на шалость,Ваши глазки настолько пустые,Что невольно рождается жалость.Но Вы что-то сумели нарушить,И я стал белый свет ненавидеть.Почему мне Вас хочется слушать,Почему мне Вас хочется видеть?Все, что можно, на свет извлекаяИз немногих непознанных истин,Мне открылась одна – но какая?!Ты же любишь, Иван Охлобыстин.Вышеприведенное сочинение экономило мне от получаса до недели, в зависимости от характера и воспитания барышни. Не премину заметить, что воспитанные девушки экономили времени значительно больше, отчего ценились выше. Особенно волоокие выпускницы Московской консерватории и смешливые слушательницы Высшей школы КГБ.
Неумолимый, как возрастной остеохондроз, опыт принудил меня еще к трем-четырем сочинительским опытам, но исключительно по вопросам службы. Были созданы: патриотический спич в амфибрахии, демократические частушки и столь же благозвучный, сколь и лицемерный приветственный сонет, с набором сменных шапок под фамилии начальствующих чинов.