Вагит Тимурович выдохнул.

– Жаль. А Вероника как-то мотивировала свой поступок?

– Да. Она сказала, что телохранитель нужен для солидности или чего-то в таком духе, не помню в точности. Что-то подростковое... Хотя ей уже двадцать...

Алексей замолчал и вновь взглянул в мутное окошко. Все по-прежнему, тусклый свет едва пробивается сквозь заросшее пылью стекло, почти исчезает, когда небо закрывают плотные облака. Может быть, скоро снова пойдет снег.

– И больше ни от кого ничего я не слышал. А зачем это вам?

Караев пожал плечами.

– Просто привык доверять интуиции, она меня редко когда подводила. И как, скажите на милость, в нашей стране без шестого чувства на страже своих интересов, успеха или влияния?
– никак не возможно.

Алексей недоуменно поднял глаза.

– Я над этим не задумывался. Но не уверен, что все дело в интуиции. Скорее, в неких собственных качествах, той же работоспособности, например.

– Вы забываете, что работоспособность, это еще далеко не залог успеха. Слава Богу, страна наша богата людьми неленивыми. На их энтузиазме, почти бескорыстном труде, да на глубокой, почти слепой уверенности в том, что "все образуется" и жива еще страна. Их заботами мы еще что-то производим, экспортируем, не даем окончательно загубить производство. Наше с вами производство, хочу уточнить. Именно наше с вами, не их. Они трудятся на нем, создают все необходимое, отрабатывают взятые под них кредиты, выплачивают собственных из карманов налоги производства, взятки, акцизы, подати. И при этом стараются быть довольными жизнью; иной раз им это даже удается. Но труд этот ни в коей мере нельзя сравнивать с нашей работой ситуация совсем иная. Они работают, чтобы прокормить себя и свои семьи, мы же... сами знаете, для чего. Ведь посмотрите, где мы и где они. Меж нами пропасть, глубину которой и представить - и нам, и им - невозможно.

– Вы явно через край хватили, - заметил Алексей, снова занятый изучением окошка.

– Отнюдь. Вы говорите о трудолюбии, а как сегодня без него тем, кто находится под вами и не имеет, несмотря на все старания, даже надежды выкарабкаться из той пропасти, в которой живут. Получать - вот едва не предел их мечтаний - не тысячу с хвостиком, а пять тысяч... рублей, мой дорогой друг, рублей. А ведь начинали и вы и они примерно с одного и того же: с пустых прилавков, обесцененных денег да надежды на лучшее в новой стране. Только потом разошлись. Они спустились вниз, где и копошатся до сих пор, вы двинулись вверх. И вы утверждаете, что все дело в трудолюбии.

– Разумеется, да. Я и сейчас уверен в этом. Кроме трудолюбия, конечно, необходимы знания, решительность, уверенность, какая никакая хватка. Да, собственно, я могу явить именно такой пример.

– Вы можете, спорить не буду. Но скажите, Алексей, отчего же те люди, о которых мы говорим, да ваши подчиненные хотя бы, не могут похвастаться десятой долей доходов, что получаете вы, их непосредственный начальник?

– Вы еще спрашиваете, - холодно произнес Алексей, поворачиваясь к Вагиту Тимуровичу.
– У части моей команды, я говорю о той команде, что была со мной, когда я создавал свою челночную фирму, все еще впереди. Пока они молоды, как и я, но уже успели неплохо продвинуться по службе. Мой главбух, к примеру, сейчас пошел в гору...

– Я говорю не совсем о тех людях, - терпеливо возразил Караев.
– О тех, кто непосредственно ездил в ту же Турцию за шмотками и торговал ими в ваших магазинах.

Алексей недоуменно взглянул на Вагита Тимуровича.

– Подождите, но я их не нанимал, этим занимался Анатолий...
– он замолчал, но спустя какое-то время, показавшееся его собеседнику очень долгим, произнес: - Не могу сказать, что их жизнь пошла наперекосяк оттого, что я позвал этих людей к себе. Думаю, они неплохо заработали на торговле.

– Вашей карьеры они не сделали.

– Вы лучше бы спросили их, хотели ли они того или нет, - он раздражился.

Караев положил руку ему на плечо. Алексей вздрогнул.

– Да не кипятитесь вы, Алексей, - просто сказал он.
– Ни в чем я не думаю вас упрекать. Вы человек молодой, активный, много знающий и понимающий. Свои знания вы научились претворять в жизнь, добиваться с их помощью значительного успеха. Простите, что вы заканчивали?

– Плехановский, экономический факультет.

– Да, я так и полагал.

– Я готовил себя к предпринимательству, - произнес Алексей, с некоторым даже холодком в голосе.
– В отличие от большинства тех, кто не пожелал заниматься этим изначально, но все же перешел в экономический сектор.

– Не без причин, надо полагать.

– Их дело.

Вагит Тимурович проигнорировал его слова. Ему хотелось сказать молодому человеку очень многое в эти оставшиеся минуты, потом - он интуитивно понимал это - никаких минут для бесед у них быть уж не может. Разговор этот больше не состоится именно по причине невозможности в будущем каких-либо разговоров меж ними. Конечно, этот диалог бессмыслен, будущее стремительно сужалось, не давая времени на беседы, выбирая одного из них, но не по личным качествам, а по прихоти человека. Того, кто захотел снова разобраться с ним, именно с ним, Вагитом Тимуровичем, и ни с кем иным.

Жаль, слишком поздно он торопится рассказать, выразить свои идеи и принципы своему бывшему компаньону. Да и зачем? он не мог ответить на этот вопрос.

– Вы довольно удачно вписались в реалии нашей жизни, - произнес Вагит Тимурович, отбросив в который раз бумерангом возвращающиеся мысли.

– Я готовил себя к ним, - повторил Алексей. Разговор казался ему бессмыслицей, мысль о незваных гостях отвлекала, буравя голову.
– К тому же удачно подвернулась ситуация с началом реформ. На этом оказалось возможным неплохо заработать. Вам больше, чем мне. К тому же у вас оказался накопленным опыт и капитал, так что вы развернулись в полную силу.