– Красотка ты, однако. Даже передо мной! Идём уже. Билеты в сумке.

Две нарядные красавицы, молодая и ещё моложе, горделиво вышли из подъезда. Счастливая и вопросительная улыбка Антона не ускользнула от внимания женщин. Это их забавляло.

– Ух какая ты взрослая красавица, вся в мать. Дамы, я так счастлив. Здравствуйте.

Две откровенные улыбки откликнулись на его добродушие.

– Ну, поехали? Прошу в мой броненосец, – он указал рукой на автомобиль.

– Не хилый броник, – среагировала Анюта.

По дороге знакомились, слушали радио. Доехали "с ветерком". Вышли далеко от концертного зала. Времени оставалось ещё много, решили прогуляться.

– Девчонки, вы дарите мне счастье. Это один из счастливых дней в моей жизни.

– Должен же хоть кто—то дарить счастье, – сумничала Анюта и захихикала.

– Ты – чудо, – заметил мужчина.

– Да. Мама тоже иногда так говорит.

Неспеша дошли до места. Уже впускали. Народу было много, все нарядные, на лицах радость ожидания. "Хорошо, что приехали, – про себя подумала Вика. – Жаль было бы пропустить такое и не показать дочке". Зал был полным. Ни одного свободного места, ещё и стульев подставили дополнительных. Все понимали – это большая удача, это счастливый день. Концерт начался. Периодически слышались крики "Браво. Браво". Три часа ни с чем несравнимого удовольствия! Аплодисменты не смолкали. Зрители не желали отпускать артистов, требовали ещё и ещё исполнять "на бис". Певцы соглашались и исполняли. Удовольствие и благодарность были обоюдными. Они зашкаливали. Анюта с удовольствием взяла красивый букет цветов, который заблаговременно лежал в машине Антона, и полетела вручать его наиболее понравившейся певице. Вика посмотрела на Антона взглядом, полным благодарности и удовольствия. Он тоже был рад. В антракте и по окончании концерта они успели сделать несколько фотографий на телефон. Красивые кадры получились. Потом Вика доведёт их до ума и память о счастливом дне останется не только в памяти, но и в их семейном фотоархиве. На улице уже темно, но домой пока не хотелось. Они были возбуждены.

– Посидим в баре? – предложил Антон.

Вика хотела возразить, но Анюта опередила её и поддержала. Мать не стала сдерживать удовольствие дочки. В баре тоже была музыка, но уже другой звёздности, менее "высокой". Заказали мороженого, что-то поесть. Настроение было хорошее.

– Потанцуем? – предложил Антон.

Вика снова не успела отказаться.

– Конечно, поддержала Анюта, – и встала, чтоб помочь матери выйти из—за стола. Снова не было возможности отказаться. Они танцевали. Сначала быстрые, задорные танцы. Потом пришёл медленный, чувственный танец. Антон нежно обнял Вику за талию, слегка прижал к себе.

– Я так рад. Вы дарите мне счастье быть рядом с Вами, чувствовать Вас.

Она молчала.

Потом с удовольствием ели, разговаривали.

– Пора, наверное. Поздно уже. Поехали, – предложила Вика.

На улице было уже темно. Прошлись до машины. Прощаясь у подъезда, Антон ещё раз поблагодарил женщин. Анюта вежливо поблагодарила его за концерт, за вечер и пошла к двери.

– Ма, я поднимусь, догонишь сама.

Оставив взрослых прощаться, Анюта довольная поднялась в квартиру. Антон нежно поцеловал руку обожаемой женщины и пожелал спокойной ночи. Вика поблагодарила за все его старания.

– У Вас нет моего номера. Это неудобно. Вам приходится подолгу стоять под моими окнами.

– Я готов стоять часами, – засмеялся он. – Но с телефоном было бы приятнее стоять. Она продиктовала ему свой номер телефона. Теперь это было обоснованно. Он смущённо поцеловал её в щёчку.

– Спокойной ночи, милая. У тебя очаровательная дочурка. До свидания.

Оба счастливые разошлись. В душах было тепло. В небе светили три яркие звезды.

В прекрасном расположении духа Вика отработала рабочий день, всё легко удавалось. Поймала себя на мысли, что очень давно не было на душе так легко и приятно. Вечером дочка что—то напевала себе под нос пока готовила ужин, ожидая мать. За столом дочь, предвосхищая мысли матери заявила: "классный, настоящий. Да и не оборванец, как некоторые другие бесполезные засранцы. Но не это главное. Короче. Даже не думай упираться, а то уведут" и ушла в душ. "Вот так. Дочка сделала свой выбор" – размышляла Вика. А ведь она весьма чувствительна к людям, быстро чувствует зло, обман. А тут – даже бессмысленно дискутировать". Вика ухмыльнулась своим мыслям. Получается, она сама ещё не поняла своих чувств, а дочь уже утвердилась. "Может, это и есть её судьба. Ну, ну. Поживём увидим". Прилегла с книжкой. Не читалось. Мысли возвращались ко вчерашнему концерту, к приятно проведённому вечеру, к словам Антона, с которыми женщина и заснула.

Следующим вечером позвонил Антон, интересовался настроением, планами. Предложил в следующие выходные ещё погулять. Решили, что созвонятся в пятницу. В пятницу снова позвонил, предложил втроём сходить в музей. Анютка отказалась, она уже договорилась со своими друзьями.

– Нам и вдвоём не будет скучно, – заметил Антон. – Как удобнее – в 12 или в 13 часов?

– Ну давайте в 13, – согласилась Вика, про себя подумав "отосплюсь хоть".

– Окей. В 13 буду ждать недалеко от дома. До встречи.

Субботу они провели вдвоём. У Вики не было ни одного повода сожалеть о согласии на встречу. В музее он много рассказывал ей об экспонатах. Как будто заранее подготовился. Вика была еще больше удивлена его интеллектом, познаниями. Она и сама была весьма начитана, подкована во многих сферах. Но Антон всё больше удивлял. В какой—то момент она поинтересовалась – откуда у него столько познаний.

– Я же ребёнок серьёзных юристов, политологов—международников. Мне положено быть подкованным, мне дали достойное образование. Прошу прощения, дорогая, кажется стал заноситься. Всё, опускаюсь на землю, – сказал он и рассмеялся.

Вечером Антон вёз её домой. Сидя в машине рядом с достойным молодым мужчиной, под тихую спокойную музыку Вика думала: "Неужели ради этого судьба заставляла нас с дочкой так сильно страдать долгие тяжёлые годы? Может, этот человек дан мне в награду? – спрашивала она себя. – Но почему же я не могу почувствовать к нему любовь, привязанность, какие я чувствовала, когда была рядом с первым своим мужчиной, отцом Анютки. Видимо, в сердце ещё живёт предыдущее чувство, оно не позволяет проникнуть в него чему—то новому. Почему же ты не встретился мне раньше, до предателя, может, не было бы у нас столько горя и бед".