Архиепископ весь поник. Руки его замерли и словно плети застыли на коленях, голова опустилась на грудь. Глухие рыдания донеслись до ушей аббатисы. Ей стало жалко одинокого старика. Она подошла к мэтру Доне и присела рядом. Взяла его за руку и осторожно пожала её.

– Только вера в Бога даст мне силы преодолеть все, что выпадет на моем пути, – тихо произнесла женщина. – Без неё я не справлюсь и не смогу пройти все испытания, которые ниспошлет мне Всевышний. Мало иметь отвагу и мужество, не достаточно ловко владеть мечом и превосходно биться на копьях. Нужно иметь что-то ещё, чтобы быть сильнее своего врага и суметь победить его. Я знаю, там, куда я оправляюсь, есть своя вера. Значит, этот путь будет для меня испытанием. Испытанием моей веры…

Аббатиса замолчала. Мэтр Доне тяжело вздохнул и как будто очнулся от своих мыслей.

– Теперь я вижу, что вы готовы отправиться в далекое странствие, и я нисколько не страшусь за вас, миледи. У меня будет к вам только одна просьба…

Архиепископ поднялся со скамьи и опустился перед аббатисой на колени. Та в недоумении принялась поднимать старика с каменного пола часовни, но это было не так-то легко. Несмотря на старческую худобу и немощь, мэтр Доне был тяжел для женских сил.

– Я не встану с колен, пока вы не дадите мне своего согласия, – решительно проговорил священник.

– Какое согласие? Встаньте немедленно, я не желаю ничего слушать, пока вы не сядете на своё место! – аббатиса пыталась поднять старика с колен, но у неё ничего не получалось.

– Поклянитесь мне на Святом распятии, что вы привезете мне моего внука! – вскричал архиепископ.

Аббатиса Клод бросила поднимать старца и сама, как громом пораженная, села на скамью.

– Внука? – чуть слышно произнесла женщина.

– Да. Моего внука, – повторил священник.

– У вас есть внук? Но как?

– От Лауры, – прошептал мэтр Доне. Он восстановил дыхание и спокойно продолжал. – Вместе с вашим посланием из Мекки я получил послание из Рима. Его написала старая Корвальес, мать моей Лауры. Она уже совсем древняя старуха. Бог даровал ей прекрасное здоровье, и она, на счастье или на горе, пережила в своей семье почти всех. Ей уже около ста лет, и она боится, что скоро наступит и её конец. Все эти длинные, бесконечные годы она была хранительницей тайны, которая связывала её и Лауру. – Священник перевел дыхание и огляделся по сторонам. Часовня была пуста. Только скорбный лик Святой Девы Марии смотрел на него с высоты статуи. – Когда я подстригся в монахи, Лаура родила дочь. Мою дочь. Конечно, семья не захотела принять незаконнорожденного ребенка, и девочку тайно воспитывали при монастыре кармелиток. Она не стала монахиней, нет. Моя дочь повторила судьбу своей матери. Полюбив одного юношу, она сбежала из монастыря и поселилась с ним неподалеку от Рима в бедной деревушке. Я не знаю, как она жила там со своим избранником, об этом в послании ничего нет. Знаю лишь, что через несколько лет у нее родился сын. Это был, как подарок небес, потому что ей было уже далеко за тридцать и больше детей у нее не было. Они жили только тем, что её муж рыбачил в море, она продавала его улов на рынке. Но однажды он вместе с другими рыбаками не вернулся из моря. А через три года умерла и моя дочь. Малыш остался один. Лаура уже давно была погребена в семейном склепе. И только старая донья Корвальес пожалела мальчика. Она взяла его в свой дом тайно, чтобы никто не знал, чей это ребенок. Иначе малыша просто сживут со свету и будут издеваться над ним… Его нужно забрать оттуда, миледи. Я прошу вас.

– Невероятно! – женщина была ошеломлена признанием священника. – Но в ваших итальянских семьях так любят детей!

– Только законных детей, миледи, только законных, – покачал головой мэтр Доне. – Мой Джапетто будет никому не нужен, когда его покровительница умрет. Что его ждет? Нищета, болезни и смерть. Разве сможет маленький ребенок устоять в этом мире зла и беззакония. Даже если он и устоит, то станет вором или убийцей, а за такое мастерство его ждет только виселица.

– Мне кажется, ваше высокопреосвященство, что если у вашего внука доброе сердце, и он был окружен хоть немного любовью и лаской, то ему необязательно становиться вором и убийцей, – возразила аббатиса.

– Ну, разве я не заслужил хотя бы жалости к себе и счастье увидеть под конец своей никчемной жизни внука?! – Священник обернулся к распятию и протянул к нему дрожащие руки. – Разве мало я служил Тебе, разве недостаточно я возносил каждый день молитву и утверждал среди рабов твоих верование в Тебя? Разве не вся жизнь до конца была отдана в услужение Тебе? Кто может обвинить меня в ереси или усомниться в моей покорности к Тебе? Почему на старости лет я буду лишен даже малого: обнять своего внука и умереть счастливым? Дорогая моя девочка, – старик повернулся к аббатисе, – последние годы ты заменила мне мою дочь, которую я уже никогда не увижу. Я всегда относился к тебе с добротой и любовью. И чувствую, что и ты, Габриэлла, отвечаешь мне тем же. Прошу тебя, сжалься над стариком, подари мне последнюю надежду, не разбивай и без того одинокое сердце. Привези моего Джапетто!

Аббатиса встала. Перед глазами у неё расплывался туман, голова кружилась. Архиепископ схватил женщину за руку и стал покрывать её поцелуями.

– Только ты сможешь сделать это, только ты! Прошу тебя, умоляю… – плакал старик и продолжал лобзать руку женщины. Аббатиса очнулась от минутного затмения, и отстранила от себя мэтра Доне.

– Встаньте сейчас же, ваше высокопреосвященство! – гневно произнесла аббатиса. – И никогда не унижайтесь так предо мной. Я не могу смотреть на ваши слёзы.

– Ты привезешь мне внука, Габриэлла? – не сдавался старик.

– Да, привезу, – тихо ответила женщина.

– Клянись! – архиепископ указал на распятие Христа.

– Я клянусь, что через год вы увидите своего Джапетто, – у аббатисы больше не было сил сопротивляться.

– Аминь, – произнес священник и тяжело поднялся с колен. Его ноги едва слушались. Мэтр Доне рухнул на рядом стоявшую скамью. Он отдышался и с благодарностью посмотрел на аббатису Клод.

– Когда вы найдете своих племянников, миледи, то вы поймете меня, и сегодняшняя беседа не покажется вам унижением, – обреченно проговорил старик.