Друзья д’Артаньяна были заняты игрой, а потому не заметили, что их юный спутник куда-то исчез. Гасконец был полностью поглощен мечтами о предстоящей встрече с королем и жаждал как можно скорее покончить с неожиданно навязавшимся на его голову поединком. Он выбрал в схватке с Бернажу уже оправдавшую себя накануне тактику, и очень скоро ранил своего противника. Тот, впрочем поединка не прерывал, а только отступал понемногу в сторону особняка господина де ла Тремуля, где служил его родственник. Тем временем на шум прибежали Атос, Портос, Арамис и двое приятелей Бернажу. Бернажу упал, сраженный шпагой д’Артаньяна, а двое гвардейцев, оказавшись лицом к лицу с четырьмя мушкетерами (мысленно д’Артаньян уже называл себя мушкетером), подняли отчаянный крик, призывая на помощь людей де ла Тремуля.

Однако и мушкетеры не дремали. Увидев, как из особняка на улицу выбегают слуги, Атос, Портос, Арамис и д’Артаньян закричали:

– На помощь, мушкетеры!

Каждому парижанину было прекрасно известно о вражде, которую питали мушкетеры к гвардейцам и к кардиналу лично. За это подопечных господина де Тревиля в городе любили, а солдаты многих полков, становясь свидетелями подобных столкновений, принимали сторону мушкетеров.

Проходившие в этот момент по улице три гвардейца полка Дезэссара бросились нашим друзьям на помощь. Двое вступили в бой, а третий по мчался к дому де Тревиля за подкреплением, которое подоспело всего через несколько минут. Гвардейцы кардинала отступили во двор особняка. Тяжело раненого Бернажу унесли в дом. С улицы послышались возбужденные голоса, предлагавшие поджечь дом в отместку за то, что люди де ла Тремуля напали на королевских мушкетеров. В ворота полетели камни. Атос, Портос и Арамис, памятуя об аудиенции, с трудом успокоили своих разгорячившихся союзников. После чего поспешили к господину де Тревилю, который уже знал, что произошло.

– Нам надо торопиться, – предупредил он. – Лучше, если мы увидимся с королем раньше кардинала и успеем предоставить свою версию случившегося. Вчерашний и сегодняшний поединок можно будет свести в одно дело.

Но они опоздали. В Лувре господину де Тревилю сообщили, что король уехал на охоту, повидавшись предварительно в его высокопреосвященством. Капитан отправил своих мушкетеров и д’Артаньяна по домам, поняв, что сегодня им лучше не встречаться с королем, ибо кроме гневных речей он вряд ли чем-то их удостоит.

Сам господин де Тревиль решил действовать осмотрительно. Он направил де ла Тремулю письмо с требованием отказать в гостеприимстве гвардейцу, который напал на королевского мушкетера. Вельможа прислал ему ответ, в котором укорял мушкетеров за то, что они собирались поджечь его дом. Спор мог затянуться, а решение надо было принять быстро. Ведь судьба трех мушкетеров и д’Артаньяна зависела от того, в каком свете будет преподнесено королю их новое приключение. Жалоб на отчаянных храбрецов накопилось многовато, и было важно, чтобы на этот раз свидетельство правильности их действий исходило из уст человека независимого, не принадлежащего ни к роялистам, ни к кардиналистам.

Тогда господин де Тревиль лично отправился в особняк де ла Тремуля. Зная хозяина, как человека высоких понятий о чести, капитан был уверен, что расследование, проведенное самим де ла Тремулем, непременно установит истину.

– Как себя чувствует господин Бернажу? – учтиво осведомился господин де Тревиль.

– Врач не надеется на выздоровление, – с сожалением, хотя и холодно, признался де ла Тремуль. – Пока господин Бернажу еще в сознании.

– Он в состоянии говорить?

– Он отвечает на вопросы.

– Скажите, раненый упоминал, кто стал инициатором поединка?

– Он ничего не говорил, но со слов моих слуг я понял, что это один из мушкетеров.

– Прошу вас, сударь, отправимся вместе к господину Бернажу и попросим его честно рассказать, из-за чего произошла сегодняшняя ссора. Совсем скоро этот достойный солдат предстанет перед лицом Господа, а стало быть не станет лгать, находясь на смертном одре. Я безоговорочно поверю тому, что он скажет, и признаю моих людей виновными, если он будет на этом настаивать.

Господин де ла Тремуль не был близко знаком с де Тревилем, но очень уважал капитана мушкетеров за его безупречную репутацию. Предложение гостя показалось хозяину очень разумным. Господин де ла Тремуль и сам прежде замечал за Бернажу некоторую неумеренность и горячность, а потому допускал, что он вполне мог оказаться зачинщиком свары.

Раненый Бернажу не стал оправдывать свои действия и поведал вельможам всю правду о причине, по которой он спровоцировал вызов д’Артаньяна.

Вечером господин де Тревиль дождался возвращения короля с охоты и, улучив подходящий момент, как бы невзначай пожаловался Людовику на клеветников, которые распространяют слухи о том, как честные и порядочные люди – королевские мушкетеры – нападают на гвардейцев кардинала.

– Уж не хотите ли вы сказать, что его высокопреосвященство обманывает меня? – грозно начал король.

– Избави бог, ваше величество. Но – увы! – и кардинал может быть обманут клеветниками. А надо установить истину. Ведь господин де ла Тремуль, возле дома которого разыгралась сегодняшняя драма, самый беспристрастный свидетель, не был допрошен его высокопреосвященством.

– Тогда его допрошу я. Ведь недаром меня называют Людовиком Справедливым, – решил король. – Но вы, де Тревиль? Вы согласитесь с тем, что скажет де ла Тремуль? И подчинитесь его суждениям?