– Когда я увижу вас снова? – спросил д’Артаньян, пропуская госпожу Бонасье в комнату Атоса.

– А вы хотите снова увидеть меня?

– Вы еще спрашиваете!

– Тогда я сумею устроить это. Обещаю.

Простившись с очаровательной госпожой Бонасье, д’Артаньян помчался в Лувр, чтобы в точности выполнить ее указания. Господин де Ла Порт, выслушав его, двинулся было на улицу Феру, но вдруг повернулся к д’Артаньяну и спросил его:

– Нет ли у вас знакомого, у которого отстают часы, молодой человек?

– Зачем это?

– Понимаете, вы ввязались в опасную историю, и вам необходимо алиби. У вас могут быть серьезные неприятности. Поэтому вспомните, к кому вы могли бы сейчас зайти, чтобы завтра, если этого человека спросят, он мог бы убедительно засвидетельствовать, что в половине десятого вы были у него. А до улицы Феру я доберусь самостоятельно.

Д’Артаньян и сам понимал, что ему необходимо прикрытие, поэтому отправился в дом господина де Тревиля, прошел в кабинет и, пока дожидался хозяина, успел перевести стрелки часов на сорок минут назад. Заметив, что капитан мушкетеров несколько удивлен его поздним визитом, д’Артаньян воскликнул:

– Прошу прощения, сударь, за беспокойство, но я полагал, что в двадцать пять минут десятого еще имею право навестить вас.

– Вы имеете право навещать меня в любое время суток, д’Артаньян, и я вам об этом неоднократно говорил. Однако я действительно думал, что сейчас несколько позднее. Наверное, я перепутал. Так о чем вам угодно было со мной поговорить?

Д’Артаньян принялся делиться с господином де Тревилем своими опасениями по поводу новых перипетий в отношениях королевской четы и кардинала. Он коснулся интриги вокруг Бекингэма, сообщил капитану о попытке арестовать герцога в Париже. Молодой гвардеец говорил с искренней озабоченностью, так что господин де Тревиль поверил каждому его слову и расстался с ним только в десять часов, поблагодарив за сообщенные подробности.

На лестнице д’Артаньян вспомнил, что забыл в кабинете де Тревиля свою трость. Он вернулся, попутно не преминув перевести стрелки на сорок минут вперед, чтобы назавтра никто не смог бы заподозрить, что накануне часы отставали.

Д’Артаньян брел домой, и все его мысли были о прекрасной госпоже Бонасье. О ее муже, галантерейщике, по его милости переданном в руки сыщиков, д’Артаньян не вспоминал.

За этими приятными размышлениями д’Артаньян не заметил, как очутился поблизости от дома Арамиса. Несмотря на поздний час – часы пробили одиннадцать – юноша решил зайти к другу, чтобы поговорить с ним о своей возлюбленной. Неожиданно д’Артаньян заметил впереди фигуру, закутанную в плащ. По походке он догадался, что это женщина, причем женщина, которая не хочет, чтобы ее узнали. Каково же было удивление д’Артаньяна, когда он увидел, что незнакомка направляется именно к дому Арамиса. Решив, что если он проследит за женщиной, ему удастся пролить свет на тайную жизнь его друга, д’Артаньян отодвинулся в тень.

Женщина остановилась, кашлянула – наверное, это был условный сигнал – и решительными шагами направилась прямо к окну Арамиса. Она постучала в ставень, внутри мелькнул свет. К удивлению д’Артаньяна, ставень раскрылся. Женщина передала внутрь маленький белый сверток, сильно напоминающий платок, уже виденный гасконцем в руках Арамиса, а также в кармашке госпожи Бонасье. Д’Артаньян улучил момент и заглянул в окно. С ночной посетительницей разговаривал не Арамис, а женщина!

Обменявшись с женщиной несколькими словами, закутанная в плащ особа повернулась, намереваясь пуститься в обратный путь. Всего на долю секунды она замешкалась, не успев надвинуть на лицо капюшон плаща. Этого оказалось достаточно, чтобы д’Артаньян узнал ее и задрожал от ревности. Ночью в окно Арамиса стучалась госпожа Бонасье!

Он ни на секунду не сомневался, что если она сейчас не зашла в дом и не встретилась со своим любовником, то встретится чуть позже. Поэтому он, не раздумывая, решил следить за ней дальше. Однако госпожа Бонасье заметила, что за ней наблюдают. Вскрикнув, она бросилась бежать. Д’Артаньян погнался за ней и спустя несколько минут обхватил молодую женщину за талию. К счастью, госпожа Бонасье сразу узнала своего спасителя и не стала кричать.

Хотя д’Артаньян был знаком с госпожой Бонасье всего несколько часов и даже не знал ее имени, в своих мечтах он уже видел ее своей возлюбленной. Ему казалось, что поскольку чувство захватило его целиком, то между ним и молодой галантерейщицей уже все давно решено. Поэтому ночные похождения госпожи Бонасье представлялись ему чуть ли не личным оскорблением. Терзаемый ревностью, д’Артаньян принялся расспрашивать ее, с какой целью она стучалась ночью в окно Арамиса. К его удивлению, госпожа Бонасье не знала, кому принадлежит этот дом, не знала даже имени Арамиса, а женщину, с которой она разговаривала через окно, называть отказывалась, ссылаясь на то, что это тайна, которая принадлежит не ей.

Д’Артаньян настоял на том, чтобы проводить госпожу Бонасье к следующему пункту ее ночного маршрута и дал слово, что после этого уже не будет следить за ней. Молодая женщина так горячо убеждала его в том, что ночные прогулки не имеют никакого отношения к ее любовным приключениям, что гасконец поверил ей безоговорочно.

В полночь он оставил госпожу Бонасье у дома на улице Лагарп и удалился, сопровождаемый ее мольбами о том, чтобы он не пытался вмешиваться в ее дела, поскольку за знакомство с ней юноша мог заплатить жизнью.

Вернувшись домой, д’Артаньян получил от Планше дурные новости. Во-первых, арестовали Атоса. Атос зашел к д’Артаньяну, а стражники, вернувшиеся в дом Бонасье, приняли его за молодого гасконца. Атос не стал их разубеждать, полагая, что на свободе важнее быть д’Артаньяну, а не ему.

Д’Артаньян бросился к господину де Тревилю, чтобы поставить его в известность о случившемся. По дороге, на Новом мосту, д’Артаньян заметил странную пару. Женщина, закутанная в плащ, напоминала госпожу Бонасье, а мужчина в форме мушкетера – Арамиса.