Ввязываться в драку Дагоберу не хотелось, поэтому, подумав, он сказал, чтобы Агерад и девушка, съехали с дороги.

— Это не поможет, — заволновался старик.

— Съезжайте с дороги и ничего не бойтесь, — повторил Дагобер. В его словах прозвучала такая властная сила, что Агерад беспрекословно повиновался и стал с внучкой шагах в двадцати в стороне. Дагобер остался на обочине, поджидая конный разъезд. Отвести глаза патрульным ему не составило особого труда, но он также проник в мысли каждого из них и узнал точное местоположение лагеря Ульрика. Не обнаружив в их головах больше ничего для себя полезного, он пропустил конный разъезд, а потом подал знак Агераду продолжать движение.

— Как же так? — спросил обескураженный старик. — Они проехали мимо, словно, нас и не было рядом. — Я же говорил тебе, что мы им не нужны, — пожал плечами Дагобер, посмеиваясь в душе. Но, когда он бросил взгляд в сторону Ингонды, у него возникло чувство, что девушка все поняла.

Дня через два впереди показалось большое селение, а далеко на горизонте в туманной дымке уже виднелись стены и башни Туарна, города в Большой излучине Хорота.

— Завтра, пожалуй, будем в Туарне, — прикинул Дагобер расстояние.

Агерад остановил коня.

— Нет, — сказал он, — мы уже приехали. Вон там виднеется крыша дома, где живет мой сын, отец Ингонды. Я у него погощу несколько дней, а потом уже сам доберусь до Туарна. Твоя служба закончилась, вот оговоренная плата и спасибо за все!

Он протянул Дагоберу мешочек с золотыми империалами, и они с внучкой отправились дальше. Дагобер проводил их взглядом, спрятал золото, затем повернул коня и поскакал туда, где по его расчетам находился лагерь Ульрика.

Конан со дня на день ожидал подхода рыцарской конницы Троцеро, но внезапно прискакал гонец из Терроны с письмом от графа. Троцеро писал, что вынужден задержаться на неделю или даже больше в столице Пуантена в связи с неотложными делами. На словах гонец передал, что задержка в основном связана с нехваткой лошадей. Причина была, безусловно, уважительной, Конан знал, что для конницы Троцеро годится далеко не каждая лошадь, а только особой породы, которую выращивают на юге Пуантена. Только такие лошади были способны нести на себе закованного в латы всадника в полном вооружении и вдобавок собственную броню. Видимо, кто-то из тамошних баронов проявил нерасторопность и допустил задержку с отправкой в столицу нужного количества коней.

— Что ж, подождем, — не стал особо расстраиваться по этому поводу киммериец, задержка с выступлением играла ему на руку. Разведчики докладывали, что в войске принца Нумитора распространено дезертирство, так как король задолжал солдатам жалованье чуть ли не за год и в Молниеносном легионе началось брожение.

— Группы солдат, — докладывал разведчик, — выходят на проезжую дорогу, грабят путешественников и возвращаются назад. Командиры смотрят на все это сквозь пальцы или даже получают свою долю. В королевской казне денег нет, а жить как-то надо…

Просперо, узнав, что Троцеро задерживается, предложил произвести глубокую разведку местности, чтобы потом не терять времени для выбора удобного места для предстоящего сражения.

— Одна из причин нашего поражения на Леодегарийской равнине заключалась в том, что место для сражения нам было навязано изначально, — сказал он Конану. — Конечно, мы расположили свои войска с учетом местности, но саму равнину выбрали Нумитор с Аскаланте, заранее знавшие о приближении авангарда армии Ульрика. Сейчас нам надо бы выбрать место для будущего сражения самим, чтобы исключить всякие случайности.

— Короче! — буркнул Конан.

— Я возьму с собой сотню всадников и полсотни конных стрелков из числа боссонских лучников, которые лучше других ездят на конях. Мы разведаем местность вплоть до Шамара и постараемся выбрать место будущего сражения.

Конан задумался. Мысль Просперо ему понравилась, но у него возник другой план.

— Вызови-ка ты Рагномара и Альбана, — сказал он задумчиво, — надо кое-что обсудить.

Когда через двадцать минут все трое явились к нему в шатер, Конан развернул на походном столе карту Аквилонии.

— Ставка Нумитора сейчас к северо-западу от Шамара, — указал он концом своего кинжала на карту, — мы стоим на правом берегу Луарны, у самой границы Артании. Твоя мысль, Просперо, о разведке тылов противника хороша, но мы ее усовершенствуем и проведем не разведку, силами ста всадников, а глубокий рейд, в котором задействуем шесть тысяч тяжелой конницы и, скажем, шесть сотен конных боссонских лучников.

Просперо, Рагномар и Альбан переглянулись. Дерзкий план киммерийца всем пришелся по душе, но Рагномар покачал головой.