— Пойдём, — парень нащупал мою руку и потащил в обратно в комнату. Усадив меня на кровать, сам отправился куда-то на кухню и, гремя тарелками и чашками, искал нечто важное. Как выяснилось через 10 минут — аптечку. Сунув в мои руки электронный градусник, устроился рядом и строго предупредил. — Не смей врать на счет температуры. Я же чувствую ложь.

Мне пришлось включить его и следовать инструкции. Через какое-то время градусник противно запищал.

— Ну, что там? — нетерпеливо поинтересовался Артём. Стоит проверить, действительно ли он чувствует неправду?

— 37, - спокойно ответила.

— Врёшь.

— 38!

— Снова ложь, — стиснув зубы, прошипел. — Алиса, не играй с огнём.

— Ох, вы только гляньте, — искренне изумилась такой его злости, — а чего тебя так перекосило-то? Тоже заболел что ли?

— Алиса, — грозно предупредил, явно последний раз, и до боли сжал руку. Надо же, какие мы нервные.

— 38,8, если твой градусник не врёт. Но есть возможность, что он просто сломался, а я…

Договорить мне, конечно, не дали. Макаров парой движений повалил меня на кровать и пододвинул ближе к подушке, при этом умудрившись накрыть половиной одеяла, которую я не придавила. Попытка протестовать была прервана прижатым к губам пальцем и строгим шиканьем. Такие резкие смены настроения пугали. То мой новый друг рычал и кусался (в переносном смысле), то вдруг становился ласковым и нежным зверем., То холодный и отстранённый, как огромная ледяная глыба, то добрый и чуткий, как милая пушистая собачка. Кстати, Кай и Герда, два чудесных щенка, почему-то пропали из квартиры Макарова. Он отмахивался и не отвечал на вопрос о их местонахождении, но вчера всё-таки проговорился. Сказал, что отдал их своей старой домработнице за выдающиеся заслуги. Что именно она делала и почему этот придурок отдал милых чертеков — загадка. По большей части я согласилась на работу только из-за них.

Мой лечащий врач-самоучка вскоре появился со стаканом теплого молока, разогретого в микроволновой печи, вареньем и стаканом с лекарством, название которого было строго засекречено (хотя меня терзали смутные сомнения, что Макаров попросту решил меня отравить таким способом). Все эти прелести мне предстояло выпить и съесть, чтоб «снова быть сильной и независимой», как выразился лекарь. Ничего не оставалось делать, кроме как подчиниться.

Я совсем забыла счет времени. Когда мы единогласно решили, что мне пора домой, часы уже показывали 20:21. Наверняка, Ардан ушёл, не будет же он ждать так долго. Тёма решил проводить меня до самой двери, чтоб больной человек точно не попал в беду по пути. Он наотрез отказался сидеть дома и ждать звонка, быстро оделся и, прихватив трость, сам повёл меня. По пути не умолкал о том, как именно нужно лечиться и чего не стоит делать: есть мороженое, ходить без шарфа и употреблять холодные напитки. А ещё парень пообещал продолжить завтра экспериментальное лечение и попробовать поставить горчичники.

— Только не их, — слёзно протестовала и уже умоляла, потому как никогда не любила ни болеть, ни уж тем более лечиться.

— А может банки тогда?! — прокричал на всю улицу, словно сделал великое открытие. — Говорят, это помогает!

— Ты что, с ума сошёл? Уж извини, но мне будет страшно, если слепой парень будет делать это. Я и настоящим врачам не всегда доверяю. Может, просто я попью горячего молока и…

— Тогда горчичники, — наотрез отказался пустить всё на самотёк и уже предвкушающе улыбался. — Ох, помню, в детстве мне их ставили. Жгло так, как будто спиной на костре лежал.

Я лет в 16 заболела на Новый год, и бабушка (вторая, по отчиму) решила мучить меня горчичниками. Кажется, мне было настолько страшно, что все соседи слышали мои истошные крики.

— О, нет, — тихо прошептала, обреченно топая за другом.

— Ещё мы купим завтра лекарств. Леденцы для горла и спрей.

— Только не спрей!

— Будешь после пар отдыхать и смотреть фильм. А я тебя лечить.

— Вот значит как, — из-за дерева вдруг вышел Ардан и, отрицательно покачивая головой, спросил. — Значит, ты сделала свой выбор?

— Прости, просто, — пыталась хоть что-то придумать. Какое-нибудь достойное оправдание. Но ничего не приходило в голову. К тому же незачем оправдываться, и так всё ясно.

— Тебе было сказано, что она занята, — твёрдо ответил за меня Артём и повёл дальше к дому. Но, не пройдя даже пару метров и не поворачиваясь, остановился и добавил. — Занята мной.

Резко притянув меня за руку к себе как можно ближе, Макаров вдруг наклонился и поцеловал. Медленно, неуверенно и очень нежно. Этот поцелуй казался полной противоположностью его действий и движений, таких быстрых и сильных. Мир вновь начал кружиться под ногами, я таяла, словно крохотная снежинка под лучами такого огромного палящего солнца. А это самое солнце наслаждалось своей победой над маленьким хрупким существом.

Я не могла оттолкнуть его и остановиться. Просто не хотела. Но в то же время где-то в голове мелькали мысли о том, что Ардану сейчас наверняка очень больно. Но абсолютно всё отходило на второй план рядом с Макаровым. К счастью, он сам остановился. Отскочил на метр, словно от прокаженной, и, тяжело дыша, выставил руку вперёд. Видимо, боялся, что сейчас вновь накинусь на него с объятьями и поцелуями. Но не тут-то было. Алиса Соколова не такая уж и простофиля, чтоб на первого попавшегося парня бросаться с чувствами.

— Он ушёл, — как бы невзначай заметила отсутствие Ардана на детской площадке рядом с домом. На душе вдруг стало пусто и холодно, будто наступила столетняя зима. — Можешь идти к себе. Учи слова песен.

Не оглядываясь побежала в подъезд, поскорей от этой едкой ухмылочки, от этой двухдневной уже колючей щетины, от крепких рук и нежных прикосновений, от татуировок и прочих отличительных черт, которые и делают моего друга тем самым знаменитым Артёмом Макаровым. Сзади послышалось недоумённое «Ты куда?», но останавливаться не было смысла. Уж лучше завтра послушать докучливую занудную лекцию о том, как одна милая синеволосая девушка бросила слепого беспомощного парня на произвол несправедливой судьбы, чем сейчас чувствовать неловкость и переминаться с ноги на ногу в ожидании ответа. Да и что вообще может ответить парень, который бросается из крайности в крайность? То оберегает и помогает, то вновь неожиданно превращается в прозрачный голубой кусок льда (не весь, конечно, только его сердце). Наверняка, сказал бы, что поцеловал только из-за присутствия Ардана. А ведь получается, что Тёма жуткий собственник, раз так поступил. К тому же та история с якобы закрывшейся дверью и магазином выглядела слегка неправдоподобно. Зачем он забрал телефон, если никому не звонил (а именно это показала детализация вызовов)? Каким чудесным образом могла закрыться дверь, но при этом сам Макаров с лёгкостью смог открыть её? И какого чёрта он пошёл в магазин с абсолютно новой тростью, которая выглядела так, будто ей ни разу не пользовались. Старая стояла в углу рядом с входом, я прекрасно видела. Тогда откуда взял эту с ценником? Вопросов оказалось намного больше, чем ответов.