Целый месяц Том отчаянно боролся с этой тягой, но сейчас сам чувствовал, что проигрывает. И ничего не мог с этим поделать. Чуть ли не нежно его пальцы скользнули по обшарпанной двери к ручке и сжали ее, как утопающий сжимает держащийся на плаву обломок лодки.

Том отвернулся от двери и, истерически смеясь, облил пол рвотой. Из глаз вовсю текли слезы, с подбородка капали сопли и слюна. Когда немного полегчало, он снова посмотрел на дверь. Ему показалось, что она растет.

Стоило открыть дверь, как Том снова услышал дыхание. Наконец-то! Он шагнул вперед, навстречу мраку темнее ночного, навстречу пустейшей пустоте, и закрыл за собой дверь.

Запертая в тесной комнатушке Дженни звала на помощь, когда откуда ни возьмись на голову посыпались расчлененные младенцы – ручки, ножки, безглазые головы. Сначала просто пугающие, потом в буквальном смысле ошеломляющие, они валом валились на Дженни. Она отчаянно выбиралась из-под завала, но в комнатушке не было ни окон, ни дверей. Ужасная куча все тяжелела и прижимала ее лицом к бетонному полу. Мертвые пальчики лезли ей в рот, потрескавшиеся ноготки царапали губы, гниющие ладошки не давали кричать. Стало трудно дышать, а расчлененка падала и падала.

Дженни резко села. В голове была каша, тело – потное, дыхание – судорожное.

В кресле-качалке, напротив ее дивана, кто-то сидел. Голова свесилась на грудь, руки тянулись беспомощными плетьми по бокам тихонько качающегося кресла, пальцы сжались в кулаки.

Дженни вскочила, по-прежнему в замешательстве, но готовая драться.

Человек в кресле никак не отреагировал, и Дженни захлопала глазами, невольно вспоминая кошмар. Казалось, во рту остался вкус грязных пальцев, и ее едва не вырвало. Зрение сфокусировалось.

– Том! – шепнула Дженни, опасливо приближаясь к нему. От Тома несло выпивкой, куревом и бог знает чем еще. Босой, ноги грязные, на футболке большая прореха, джинсы – как из сточной канавы, глаза – блестящие черные пуговицы.

– Том, мать твою, в чем дело?!

Том медленно встал, повернулся к Дженни и взглянул куда-то вдаль – сквозь нее, сквозь аляповатые обои у нее за спиной. Дженни схватила его за плечи и грубо встряхнула. Она перепугалась и начинала злиться.

– Том!

Он стряхнул этот транс, покачав головой так резко, что безвольно открылся рот.

– Дженни? – ошарашенно пролепетал он.

– Да в чем дело, мать твою?! Что с тобой? Ты пьян?

Из Тома словно стержень вытащили – он неловко шагнул вперед, бухнулся на диван и обхватил голову руками.

– Да… я… я ходил в бар. Малкольм напоил меня. Это он виноват. Меня… на кухне вырвало, но я убрал. Я… черт!

– Ты в бар ходил? Без меня? Ты бросил меня одну в большом доме? И что еще за Малкольм хренов?

– Он работу мне предложил! – заорал Том. – Он хозяин бара «У Ника». Мне не придется больше кататься в город!

Дженни стояла перед ним, скрестив руки на груди, и старалась сдержать клокочущий гнев, нараставший внутри.

– Послушай, Том, выпей большой стакан воды и таблеток сорок «Аспирина». Я ложусь спать. Поговорим завтра, когда… ну, когда ты… когда у тебя язык начнет ворочаться. – Не сказав больше ни слова, Дженни развернулась и ушла. Дышать она старалась медленно и ровно. Сейчас выяснять отношения бесполезно, как бы ей этого ни хотелось.

Том просидел на диване еще несколько минут или, может, часов, кривая улыбка не сползала с лица. Он беззвучно смеялся и дрожащими пальцами чертил в воздухе линии. В гостиной находилось только его тело: душа застряла в подвале, замкнутом и бесконечном.

– Прости меня.

Дженни устроила себе ланч на качелях – ела бутерброд с мясом, овощами и приправами, по отдельности вполне аппетитными, а вот сочетать их вряд ли стоило. Том вышел из дома, шаркая, лицо у него было бледнее бледного.

На извинение Дженни не отреагировала – откусила кусочек бутерброда и стала жевать. Как хорошо, что хоть этим утром не тошнит! Том со стоном уселся на крыльцо и принялся играть со своей «Зиппо». Воскресное небо заволокли облака.

– Джен, ну правда! Я полный идиот! Было еще рано, ты отключилась, вот я и решил выбраться в город, а потом…

– Стой, – перебила Дженни. – Ты извиняешься или оправдываешься?

– Извиняюсь, – быстро проговорил Том и облизнул губы, щелкая «Зиппо». Дженни заметила, что сглотнул он с трудом – наверное, боялся, что от сильного запаха бутерброда его стошнит. – Мне стыдно. Честное слово!

Дженни не отреагировала, молча доедая бутерброд. Том ерзал, лихорадочно щелкал зажигалкой.

– Пожалуйста, оставь зажигалку в покое, – попросила Дженни. Том кивнул и спрятал «Зиппо» в карман.