Большинство из нас меняет за свою жизнь с десяток должностей и работ и хотя бы однажды задается вопросом: хочу ли я подняться на самый верх? И если да, то что для этого требуется? Кого повышают в начальники первого-второго уровня и кто из них позже дорастает до совета директоров? Действительно ли все определяется связями и как они строятся? А если не все, что конкретно важно для того, чтобы со временем перейти в высшее руководство глобальной компании?

Профессиональный путь – результат череды решений: наших собственных и тех лиц, что влияют на нашу карьеру. Чем они определяются?

В первой части этой книги мы поговорим о вопросе, который стоит периодически задавать себе по мере продвижения: хотите ли вы идти дальше? Жизнь «на верхнем этаже» окружена множеством мифов. Их исследование, анализ реального положения дел – на примерах моей работы и опыта коллег – может помочь вам в выборе.

Вторая часть книги посвящена тому, что нужно для перехода на более высокий уровень. Ряд качеств и навыков, о которых пойдет речь, понадобятся куда раньше. Их развитие может ускорить ваше повышение и на более ранних стадиях карьеры, а отсутствие – вывести ее на длительное плато. Они могут стать критериями отбора среди все более конкурентной группы кандидатов на следующую позицию, демонстрирующих успешные результаты в своей области, так же как и вы, и обладающих столь же высокой работоспособностью и амбициями.

В третьей части мне хотелось бы поделиться рядом советов, которые могут пригодиться в первый год тем, кто уже вошел в совет директоров, независимо от того, какой функцией, продуктовой областью или регионом они руководят.

Эта книга – не пошаговое описание действий, ведущих к гарантированным результатам. Она также не является сборником воспоминаний или изложением жизненной философии. Однако я обращаюсь к собственному опыту как к иллюстрации ряда примеров из жизни и надеюсь, что он поможет идущим следом. Это заметки о том, что я осознала для себя в процессе перехода и хотела бы рассказать друзьям и ученикам, идущим по пути построения карьеры в глобальной корпорации, в надежде помочь им если не обойти, то хотя бы сгладить острые углы.

Первый раз нас тряхнуло за два дня до цунами. Ощущения от землетрясения на пятнадцатом этаже токийского небоскреба воскресили давно забытое воспоминание о покраске фасада дома в стройотряде, когда бригада, готовившая место для маляров, прибила леса к деревьям. Тогда во время ветра нас качало из стороны в сторону вместе с дощатым полом и банками краски. Вот и толчки в три с небольшим балла, докатившиеся до Токио от эпицентра, находящегося в трехстах километрах, вызывали легкую морскую болезнь.

Хозяева встречи и сопровождающие меня японские коллеги прореагировали на них мимоходом, как отмечают у нас в Нью-Йорке неожиданный июньский ливень:

– А, – сказали они. – А это землетрясение!

– Сильнее, чем обычно. И долго как!

Вздохнули, вежливо поинтересовались, приходилось ли мне раньше испытывать подземные толчки, и как ни в чем не бывало вернулись к вопросу виртуализации хранения данных. Комната походила из стороны в сторону еще пару минут и успокоилась. Никто не хватал с полок каски и фонари, непременно имеющиеся в наличии в любом японском офисе или гостиничном номере, не устремлялся в организованном порядке вниз по лестнице и даже не пытался залезть под массивный деревянный стол конференц-зала. Я тоже перестала беспокоиться: судя по всему, новые здания в Токио были рассчитаны на куда более сильные подземные толчки.

Уже к вечеру землетрясение лишь изредка всплывало в разговорах, да и то скорее как забавный казус и приятная нейтральная тема.

– Надо же, больше четырех минут длилось!

– А обычно?

– Не больше двух-трех, у нас такое каждый месяц.

Впрочем, даже во время ужина замлетрясение не так сильно занимало умы – куда больше нас интересовали темы культурных различий. Например, моя японская коллега, ранее не бывавшая в Европе, как раз приехала из своей первой поездки в Милан, где больше всего ее поразили две вещи. Во-первых, то, что там сохранен старый центр – в азиатских городах новая застрой ка ведется свободно, без заботы о сохранении исторического облика. А во-вторых, величина собора: в Европе храм выше государственных зданий. В Японии роль правительства и императора всегда была гораздо значимей, чем роль религии, и это отражено в относительных размерах построек.

В Токио я в первый раз подписала русскоязычным читателям экземпляры вышедшей три месяца назад книги «Вверх!». А они поделились со мной рассказами об особенностях японской офисной жизни. Так я узнала, что общение с клиентами или штаб-квартирой в Японии крайне регламентировано и часто требует нескольких уровней утверждения. Мне это очень помогло понять ряд проблем, с которыми мы столкнулись у себя в компании при организации технической поддержки. Например, почему в Японии ждут очередного моего визита, чтобы с задержкой на пару месяцев сообщить о проблемах, а не просто отправляют электронное письмо разработчикам. А японская команда действовала обычным для нее образом, в соответствии с существовавшим годами процессом и этикетом, заведенным во времена продажи стабильных аппаратных средств, а не системного программного обеспечения, не рассчитанного на полное тестирование в лабораторных условиях. Книга не только помогла мне найти сотни друзей по всему миру – сам мир становился шире.

Я постепенно поверила, что землетрясение – это действительно просто погодные условия. И когда в шесть утра у меня над головой залязгали трубы и я в конце концов сообразила спросонок, что это вовсе не починка водопровода и что лампа над столом раскачивается неспроста, то почти не испугалась. Я подошла к окну: машины шли потоком, эстакады стояли на месте. Когда лязг не прекратился на шестой минуте, позвонила мужу в Америку, чтобы услышать его голос и убедиться, что мне не страшно. И отправилась на встречу с заказчиком, одну из самых тяжелых встреч в Японии, – извиняться за качество продукта.