– Вот именно. Между тем я второй день здесь кантуюсь.

– Второй... день?

– Именно. Никак не могу выйти из этого проклятого района. Стена, барьер, не знаю, как назвать - она всюду стоит, я вчера все обходил, проверял, не кончается ли он, нет ли прохода.

Сказанное не укладывалось в голове. Я тряхнул волосами, потер ладонью щеку.

– Как же вы перекантовались до сегодняшнего утра?

Он пожал плечами.

– Почти как на вокзале. В конце концов, мне не привыкать, до этого, как я в Москве женился, завел семью, полжизни провел в дороге, всю страну исколесил. Просто устроился на чердаке вон той "хрущевки". Там более-менее тепло и не дует. Хорошо замка при входе не оказалось. И бомжей, - подумав, добавил он и поежился.- Что-то холодает сегодня.

– Да, вчера было значительно теплее. Октябрь все же, вот и на завтра обещают замо...
– я не договорил и пристально посмотрел на собеседника, представив, какого ему будет и дальше.
– А вы подкапывать не пробовали? Или в высоту?

– И то и другое бесполезно. Я даже спускался в канализационный люк и уперся в барьер и там. Пробовал залезть, - разумеется, когда достаточно стемнело, - на дерево... да что говорить. Все испробовал....
– он помолчал и тихо добавил: - Знаете, если вы никуда не спешите, пойдемте в тепло. А то я начинаю потихоньку замерзать.

Вслед за Нодаром я прошел в первый подъезд пятиэтажки, чей чердак был использован им в качестве ночного места отдыха. Мы поднялись на пролет между первым и вторым этажами и устроились на подоконнике.

– Обидно, - наконец, сказал Нодар, - что ни один таксофон не работает, а у местных зимой снега не допросишься.

– Вы хотели позвонить жене?

Он кивнул и снова замолчал.

– Может быть, мне попробовать позвонить?

Вздрогнув, он посмотрел на меня. Потом снова уткнулся взглядом в пол, еще больше ссутулился, как-то весь подобрался: голова уехала в плечи, руки безвольно повисли вдоль тела; мятый темный плащ стал как будто на несколько размеров больше.

– Вы первый, кто заинтересовался моей персоной, - глухо произнес Нодар.
– Остальные или спешили удалиться или...

Я ожидал продолжения, он, увы, его не последовало.

– Так мне позвонить? Дайте номер...

– Нет, подождите. Лучше я сам как-нибудь. Нина... она может... как бы это сказать?.. словом, она может вас неправильно понять. Может подумать, что я тут с кем-то...

– А вы сами ей сможете объяснить?

– Это уже мои проблемы, - вопрос задел его за живое. Нодар замолчал, но спустя минуту все же добавил тихо:

– Постараюсь... У нас же дети. Девочка и мальчик. Шести и четырех лет, совсем маленькие. Знаете, дети в таком возрасте все быстро забывают, меньше восприимчивы к подобным драмам; да, наверное, так оно и лучше.

Я вздрогнул.

– Вы о чем?

– Нина подумает, что я ушел к другой, вот чего я больше всего боюсь. Знаете ли, молодой человек... хотя, зачем я это вам объясняю...

Долгое молчание. Южанин провел пальцами по непокорным вьющимся волосам; местами в них уже пробивалась седина. Все так же глядя в пол и начисто забыв о моем существовании, он медленно произнес:

– Мне сорок семь. Это, наверняка уже большая половина срока. А Нине только двадцать девять... И это было очень давно, то, о чем она могла бы беспокоиться, столько лет назад... задолго до нашего с ней знакомства. Сейчас уже ничего нет... слишком поздно. Все уже позади, всё далекое-далекое прошлое.

Он сменил позу и продолжил:

– Нет, конечно, к чему отрицать, она... Лана звонила мне три дня назад. Первый раз трубку взяла Нина, Лана дала отбой. Потом к телефону подошел я; мы поговорили минут десять и я понял, что говорить нам, собственно, не о чем. То же, кажется, поняла и она; правда, зачем-то предлагала встретиться, как-нибудь на днях, но о свидании мы так и не договорились. А Нина... должно быть, она догадалась, с кем я имел беседу, и сочла мое исчезновение логичным ее завершением. Ну, как же, последнее время ночи мы проводим порознь, я сторонюсь собственной супруги, с утра до вечера провожу на работе. В выходные - по магазинам - я в один, она в другой.
– Он помолчал и продолжил другим тоном: - Ваша помощь в этом деле ни к чему.... Думаю, будет лучше, если я сам во всем разберусь, а тем более, если Нина поймет меня, то, что я хотел бы ей рассказать, мы сможем найти выход из создавшейся ситуации. Обязательно найдем, - повторил он как заклинание. А через некоторое время добавил:

– Знаете, я совсем забыл вам рассказать. Вчера вечером я пытался дозвониться до дома. Испробовал все таксофоны, пока не выяснил, что ни один не работает. Потом заходил в несколько квартир. Тут, кстати, не у всех есть телефон, у многих спаренный, в одном месте я так и не дождался, когда линия освободится. Ах, да что же я все об этом?
– он, махнул рукой, пальцы на излете ударились о батарею. Нодар скривился, принялся растирать ушиб.

– Так о какой детали вы мне хотели рассказать?
– по выражению его лица я мог бы догадаться, что мой собеседник занят своими мыслями и едва ли сразу ответит.

Некоторое время Нодар молчал, глядя на двери квартир, расположенные ниже нас. Затем повернул голову:

– Простите, у вас закурить не будет?

– Сейчас, - я пошарил в карманах и вынул непочатую пачку "Ротманс". Подал южанину. Тот быстрыми нервными движениями сорвал прозрачную обертку, открыл крышечку и, пошуршав фольгой, достал сигарету.

– Я хотел рассказать вам об одной случайной встрече, происшедшей вчера вечером. Спать тут ложатся рано, часов в десять улицы пусты, редко кого встретишь. Это не очень обычно, но, мне кажется, в большинстве спальных районов так.