Я вопросительно взглянул на Сеттла.

– Это мисс Паттерсон, – сказал он.

– Бедняжка, – произнес я, – бедняжка. Какая чудесная картина – она с розами и ее серый кот…

Я услышал какой-то неясный звук и быстро посмотрел на своего друга. Поводья выпали у него из рук, а лицо сильно побледнело.

– Что случилось? – воскликнул я.

Он с трудом взял себя в руки.

Через несколько минут мы подъехали к дому, и я прошел вслед за ним в зеленую гостиную, где был накрыт стол к чаю.

Немолодая, но все еще красивая женщина встала при нашем появлении и пошла нам навстречу, протягивая руку.

– Это мой друг, доктор Карстерс, леди Кармайкл.

Не могу объяснить инстинктивную волну антипатии, которая захлестнула меня, когда я пожимал протянутую руку этой очаровательной, величавой женщины. Ее движения были полны мрачной, ленивой грации, и я вспомнил предположение Сеттла о ее восточной крови.

– Очень любезно, что вы согласились приехать, доктор Карстерс, – произнесла она тихим, мелодичным голосом, – и согласны попытаться помочь нам в нашей беде.

Я ответил какой-то банальностью, и она подала мне чашку чая.

Через несколько минут девушка, которую я видел на лужайке возле дома, вошла в комнату. Кота с ней больше не было, но она несла корзину с розами. Сеттл представил меня, и она порывисто бросилась ко мне.

– Ох, доктор Карстерс, доктор Сеттл так много говорил нам о вас. У меня такое чувство, что вы сумеете что-нибудь сделать для бедного Артура.

Мисс Паттерсон, несомненно, была очень хорошенькой девушкой, несмотря на бледное лицо и глаза, обведенные темными кругами.

– Дорогая юная леди, – подбодрил я ее, – вы не должны отчаиваться. Потеря памяти или случаи раздвоения личности часто быстро проходят. В любую минуту пациент может полностью выздороветь.

Она покачала головой.

– Не могу поверить, что это раздвоение личности, – возразила она. – Это совсем не Артур. Это не его личность. Это не он. Я…

– Филлис, дорогая, – мягко прервала ее леди Кармайкл, – вот ваш чай.

И что-то в выражении ее глаз, когда она смотрела на девушку, сказало мне, что леди Кармайкл не питает большой любви к своей будущей невестке.

Мисс Паттерсон отказалась от чая, а я сказал, чтобы снять напряжение и продолжить беседу:

– А тот котик тоже получит блюдце молока?

Она странно посмотрела на меня.

– Котик?

– Да, ваш спутник, с которым я вас только что видел в саду…

Меня перебил звон посуды. Леди Кармайкл опрокинула чайник, и горячая вода залила пол. Я бросился на помощь, а Филлис Паттерсон вопросительно взглянула на Сеттла. Тот встал.

– Вы не хотели бы взглянуть на вашего пациента, Карстерс?

Я сразу же последовал за ним. Мисс Паттерсон пошла с нами. Мы поднялись наверх, и Сеттл вынул из кармана ключ.

– На него иногда находит, и он отправляется бродить, – объяснил он. – Поэтому я обычно запираю дверь, когда ухожу из дома.

Он повернул ключ в замке, и мы вошли.

На подоконнике сидел молодой человек, щедро освещенный последними желтыми лучами заходящего солнца. Он сидел как-то странно неподвижно, съежившись, но все его мускулы были расслаблены. Сначала я подумал, что он не сознает нашего присутствия, но тут вдруг увидел, что он пристально наблюдает за нами из-под прикрытых век. Он опустил глаза, когда наши взгляды встретились, и моргнул. Но не пошевелился.

– Привет, Артур, – весело проговорил Сеттл. – Мисс Паттерсон и один мой друг пришли навестить тебя.

Молодой человек на подоконнике только моргнул еще раз. Однако через пару секунд я заметил, что он снова украдкой наблюдает за нами.

– Хочешь своего чаю? – спросил Сеттл все так же громко и весело, словно обращался к ребенку.

Он поставил на стол полную чашку молока. Я удивленно приподнял брови, и Сеттл улыбнулся.

– Забавно, – объяснил он, – но единственный напиток, который он употребляет, – это молоко.

Через пару минут сэр Артур неторопливо расправил одну конечность за другой, распрямился и медленно подошел к столу. Я вдруг понял, что он двигается совершенно бесшумно, его ноги шагали абсолютно беззвучно. Подойдя к столу, он изо всех сил потянулся, выставив вперед одну ногу и вытянув вторую далеко назад. Так он стоял долго, потом зевнул. Никогда не видел, чтобы люди так зевали! Казалось, все его лицо превратилось в сплошной рот.

Конец ознакомительного фрагмента.