Он схватил ручку с моего стола и быстро начертал в углу своей рукописи четыре латинских буквы YHVH.

– Это приблизительный перевод, как вы сами понимаете, приблизительно он означает то, что обладатель этого имени был, есть и пребудет вечно, быстро произнес он.
– Именно эти буквы стояли в библейских текстах или в литургических песнопениях. И дабы не осквернять священное имя простым его произнесением, было придумано имя имени - "адонай". Когда в тексте встречалось обращение к Богу, правоверные евреи восклицали: "адонай элохим!", то есть "Господь Бог!".

На некоторое время воцарилось молчание. Я медленно переводил взгляд с латинских букв на молодого человека, сгорбившегося в кресле напротив; он теребил пустую папку, не решаясь ничего добавить к своим словам. Наконец, я решился.

– Так что же я...

– Просьба очень простая, - тут же откликнулся молодой человек.
– Я прошу вас сохранить эту рукопись до моего возвращения. И все. Положите ее в сейф, пускай она полежит там, в неприкосновенности некоторое время. А когда я вернусь... я позвоню вам.... Ну, например, по этому телефону, - и он показал на черный дисковый аппарат.
– Только, пожалуйста, дождитесь меня, обещайте.

– Хорошо, обещаю. Но вы же не знаете его номер. Да и к тому же это "вертушка".

– Ничего страшного, это не так важно. Для меня куда важнее сделать две вещи: услышать свою поэму из уст песнопевца и узнать имя Бога, надо только попасть в еврейское поселение во время Йом-Кипура. Иврит, кстати, очень много перенял от арамейского, особенных проблем у меня быть не должно.... Да, прошу вас, уберите рукопись.

Я повернулся к сейфу, открыл его, развернулся за рукописью и уже не обнаружил в кресле молодого человека. Он решил исчезнуть, должно быть, что бы оградить себя от моих новых вопросов. Рукопись я немедленно положил в сейф, теперь, согласно уговору, мне осталось только дождаться возвращения молодого человека.

Трудно сказать, сколько времени прошло с той поры. Много, очень много. Здание редакции снесли, сам журнал так же перестал существовать, изменился язык, на котором я говорил и говорю, наряды и обычаи, архитектура и культура, стала иной наука и религия, сменился и народ и город. А я все так же храню в своем сейфе заламинированную рукопись на древнеарамейском и тот старый дисковый телефон, по которому мне должен позвонить молодой человек. Пускай аппарат и лишен шнура и штекера, это не имеет особого значения. Для Того, Кто хочет найти Свое имя, не нужно никаких средств связи, чтобы связаться со мной.