Немец думал недолго. Через минут 10–15, парламентер с белым флагом отправился на передовую. И договорился с нашим представителем об обмене.

Капитан попросил попрощаться с сослуживцами. Ему разрешили. Он обрисовал план своему отряду, и они по-разному отреагировали, кто-то высказал с ненавистью в глазах про предательство, кто-то понимающе кивнул. Выбора особого не было, сбежать возможности не было, совершить харакири тоже. Люди всегда надеются на какое-то чудо, а оно не планировалось.

Немцы, по идее, тоже особо не рисковали. Если кто что и мог знать о расположении частей, так это офицер, а он оставался у них. Если так не расскажет, то пытки никто не отменял. Это вам не американцы, которых негласно пытать запрещалось. Что-то там, про конвенции о военнопленных подписанные или неподписанные…

В общем, когда еще через полчаса отряд капитана ушел к своим, а такой же отряд пленных вернулся к немцам, разведчика повели к полковнику. И он чертил, показывал, отвечал на вопросы. Примерно сутки непрерывных допросов. И Евгений понял, что полезность его ответов начала приближаться к 0. Осознали это и немцы. Так что сейчас или расстреляют, или все-таки полковник сдержит слово, и его поменяют на какого-то военнопленного.

Капитан понял во время допроса, что он, по сути, больше знает о вражеской армии, чем о своей. Хотя, это, наверное, даже было логично. Не такая он и большая шишка в армии, чтобы с ним делились планами и спрашивали совета. А вот, примерно раз в неделю, сходить за линию фронта, притащить пленника или устроить диверсию, то да. Но раньше он цель выбирал сам, а тут какой-то высокий командир приказал, что надо им сюда ползти, вот и доползли.

Капитан мог бы и приврать в разных местах, но он дал слово, и его противник пока, держал свое. Так что ничего не утаивал, но и если не спрашивали о чем-то, и не говорил. Пока рассказывал, успел немного поесть и попить. Все-таки эти дни сильно его подкосили, не столько физически, сколько морально. Не в каждый день выдаешь врагу данные о своей армии, в обмен на жизнь свою и подчиненных. Жить хотелось, вот и все. И превратиться в кровавый кусок мяса в пыточной, а потом умереть от пули в затылке, желания не было совсем. А что там свои решат, то и ладно. Пытать- то, наверное, не будут.

Немцам понадобилось еще несколько часов проверить его данные, и получалось, что он не врал.

В общем, еще через час процедура повторилась, и возвращаясь в родные окопы, он увидел лицо пленного немецкого офицера. Майор Виктор Герцог. И кстати, именно Евгений с товарищами, его и перетащил через линию фронта. Майор имел больше повреждений, чем капитан. Видимо они оба рассказали все, что могли. Ага, вон улыбается, а по зубам видимо напильник прошелся. Да, тут что угодно расскажешь. Жестокости войны…

Солдаты вели его, как заключенного, впрочем, это было понятно.

Ввели в командный блиндаж. Посадили на табуретку, связали руки за спиной новой веревкой. Свет от лампадок падал так, чтобы отцов-командиров было не видно, и он словно был на сцене, в свете юпитеров.

— Ну, и что скажешь, в свое оправдание?

— Для начала то, что может пригодится. И Евгений рассказал о том, что успел узнать, увидеть, услышать о расположении вражеских войск и другие мелочи. Этого всего хватило минут на 6–7.

А потом он описал свою жизненную позицию и видение вопроса. Пять человек решали его судьбу, вон слева и его начальник, отдававший приказы.

— Вы можете меня расстрелять, но это вряд ли будет целесообразно, или как вариант, отправить в штрафную роту.

Главный на этом судилище, сидящий по центру за столом, видимо листал его дело.

— Награждён, награжден, боевое ранение, боевое ранение, награжден, выговор, представлен к награде, представлен к награде, 27 успешных вылазок за линию фронта. Что делать будем с ним, товарищи? Может они там его перевербовали?

Послышался голос — Да, что тут думать, гнида он немецкая, спелся с немцем, предал нас всех. Расстрелять и тем смыть позор.

— Предателем я стал бы, если б к немцам перешел и у них служить остался.

— Ах ты сука, подосланная, а то что по нам два часа стреляла артиллерия, это тебе баловство что ли?

И этот бугай резко поднялся и своим пудовым кулаком ударил по скуле Евгения, который слетел с табуретки и крепко приложился об пол.

Тут все вспыхнуло и померкло.

Я снова ощутил себя на полянке. Мда, такая вот ситуация. Это что, квест какой-то будет для игроков на проверку морально этических конструкций?

Даже порадовался, что видел это все лишь, как зритель. Жить-то и правда хочется. Даже мне, и без ног.

Один из шаров привлек мое внимание тем, что начал как-то подмигивать золотистым светом.

Привычно погрузил в него внимание и ощутил себя рядом с куда-то идущей танцующей походкой девушкой. Хм, да это похоже, Токио? Видел на картинках. Центр города, похоже. А я теперь могу двигаться гораздо дальше в пределах этого сценария.

Думаю, метров 200. А нет. Двигаться все в том же радиусе, а вот видеть дальше. Ну, да ничего.