– Поэтому ты и предположил, что Она вернулась к родителям, - Юрис не спрашивает, но я молча киваю.
– Больше некуда?

– Похоже, что так. Если бы я нашел их новый адрес, хотя бы телефон, я бы....

Он машет рукой.

– Брось, старик, ты ни от чего меня не отвлекаешь. Сейчас доломаем защиту, войдем и посмотрим.

– Телефон оформлен на ее отца, Витольда Урманиса. Или на мать. Даже скорее на мать.

Юрис кивает головой. В этот миг беспокойное блуждание в лабиринте прекращается само собой, экран заполняет надпись-предупреждение; прочесть ее я не успеваю. Юрис торопливо стучит по клавишам, надпись исчезает, несколько мгновений экран остается пустым, лишь голубовато-серый фон в мелкую клетку скрашивает его; наконец, из динамиков доносится хриплый, как бы придушенный перезвон колокольчиков. На экране разворачивается лист бумаги с надписью на английском и латышском "Добро пожаловать!".

Юрис довольно потирает руки, усмехается, хлопает меня по плечу.

– Порядок. Все телефоны и адреса Риги - наши. Может, принесешь бутылочку из холода?

Я приношу. Юрис торопливо открывает, - пшиканье, словно из рекламного ролика - и жадно пьет.

– Как зовут мать Оны?

– Инга... Ингеборга Урмане.

– Фамилию я помню, - Юрис быстро запускает поиск.
– Не знаешь случайно, где она работает?

– На "Дзинтарсе". Думаю, что место работы не поменяла. Столько времени прошло, я не уверен....

– Нечасто ты у нас бываешь. А стоило бы. Надеюсь, на обратном пути побродишь по городу, хотя бы ради приличия.

– Когда найду Ону, посмотрим.

– Ты не бродил, небось, по нашим церквам.

– Костелам, - машинально поправляю я.

– Какая разница. И очень жаль, кстати, что ты не наведался к нам в прошлом году. Риге как раз исполнилось восемьсот лет. Мог бы спросить Ону.... Вот, нашел! Записывай.

Я хотел сказать ему, что Рига для меня сейчас - лишь географический объект, место временной дислокации, куда я прибыл только для того, чтобы найти Ону и... объясниться, понять, вернуть ее домой, в Москву... где мы прожили вместе уже три года, Бог даст, проживем еще много больше.

Вот только она так неожиданно исчезла вчера....

Юрис подает мне листок бумаги, ручка выскальзывает из непослушной руки; он записывает адрес и телефон сам.

– Сейчас я выйду из Интернета.... А вообще, почему бы вам не переехать сюда, в Латвию. Родители Оны же вернулись, в конце концов, почему бы и тебе с молодой женой не угомониться на ее родине?

– Их родина - Литва. Как-то Она рассказывала мне, что ее семье пришлось в конце сороковых выехать из-под Вильнюса, от "лесных братьев". Так и осели в Риге, - я вспоминаю еще кое-что не менее важное.
– А гражданство? Ты о нем совершенно забыл. Я буду здесь личностью второго сорта. Паспорт в Латвии просто так не получишь, я же не представитель титульной национальности.

Юрис кивает задумчиво, у него непроизвольно дергается щека. Он выключает монитор.

– Можешь звонить.

Шуршание вентиляторов смолкает, в комнате становится непривычно тихо, как-то даже странно смотреть на переставший работать компьютер.

– Подожди, - он кидает ладонь на рычаг телефона.
– Ты уверен, что Она захочет тебя видеть?

– Не знаю, но что....

– И все же. Может, между вами что-то произошло?

Я мрачнею.

– Дай позвонить. Листочек, будь добр.

Трубку никто не хочет снимать. После десятого-двенадцатого сигнала я даю отбой и перезваниваю снова.

Тишина. К телефону не подходят.

– Может, они сменили номер?

– Справочник с исправлениями и дополнениями этого года. Месячной давности, ты же видел. Вот только, если Она отключила телефон.

– Все может быть, - я бессильно сажусь на табурет. Паркет тоскливо скрипит подо мной. пытаюсь сменить тему и спрашиваю: - Ты-то как устроился?

Юрис поднимает глаза.

– Нормально. С чего ты спрашиваешь?

Я пожимаю плечами.

– Так просто. Ты думаешь, Она и в самом деле отключила телефон?

Он молчит, но я вижу, что минуту назад он сказал первое, что пришло в голову. Может быть, и верный ответ. Как ни печально.

Я медленно поднимаюсь с табуретки. Юрис пристально смотрит на меня.

– Ты куда сейчас?

– Не знаю. Наверное, к Оне.... Адрес знаком, тот район я еще помню. Хотя бы посмотрю, есть ли свет в их окнах.

– Начало одиннадцатого, - Юрис оглядывается на часы видеомагнитофона.
– У нас ложатся рано, неудобно, - и замолкает.

– Завтра меня найдут и выкинут из страны, - словно извиняясь, говорю я.
– В Латвию я прибыл почти так же, как и ты - в адресно-телефонную книгу.

На пороге я останавливаюсь. Смотрю на карту СССР, наклеенную вместо ободранных, жившей когда-то в его квартире кошкой, обоев; большую карту, во всю стену. Оборачиваюсь.

– Ты вроде был букинистом когда-то.
– Юрис кивает.
– У тебя не найдется карты Российской империи вековой, примерно, давности?

Моя просьба сбивает его с толку. Помолчав, он произноси: