Далее затруднительно сказать что-либо определённое из-за больших сомнений в том, что проживающие в глубинке россияне вдруг, в едином порыве, воспылают неземной любовью к непривычной им, диковинной моцарелле и примутся массово её скупать, дабы вдоволь насладиться продуктом, с любовью изготовленным итальянским банкиром в кооперации со своей русской подружкой. Как бы ни закончилась эта затея и во что в итоге ни вылилась – в любом случае удачи им обоим!

Порой женщины начинают обсуждать своих работодателей: некоторые жалуются на их капризы и жадность; другие же, наоборот, утверждают, что им с хозяевами несказанно повезло. Затем, после бурного обмена мнениями по затронутому вопросу, следует плавный переход к другой душещипательной теме, неизменно приводящей к оживлённому спору.

А тема, каждый раз вызывающая ожесточённые споры, касается того, кому живётся лучше – итальянским старикам или же их российским коллегам. В качестве достоинств жизни престарелого итальянца одни женщины в первую очередь называют его финансовую состоятельность, возможность нанять сиделку, неплохо питаться, жить в нестеснённых условиях и даже путешествовать по миру при наличии у него на то желания.

Другие женщины возражают и настойчиво утверждают, что местным пенсионерам недостаёт тепла, участия родных, надлежаще не ухаживающих и не заботящихся о своих стариках. Другое дело российские старики: они часто проживают в семьях, поддерживают с родственниками тесные отношения, нянчатся с внуками и правнуками. А бывает даже, что российские пенсионеры с успехом общаются и вне семьи: ездят на рыбалку, сидят на скамейке у подъезда, перемывая косточки прохожим, играют в шахматы и домино, вяжут, грызут семечки, распивают спиртное, порой ругаются и даже дерутся, чтобы затем вновь помириться и продолжить столь милое их сердцам общение, как ни в чём не бывало.

Женщины из группы приверженцев итальянских пенсионеров на утверждение о привлекательности старения в российских условиях не забывают напомнить своим оппонентам, что у россиян до того маленькие пенсии, что на них невозможно бывает обеспечить даже самые элементарные свои потребности, не говоря уж о том, чтобы совершить на пенсию какое-нибудь приличное путешествие.

Обменявшись мнениями по животрепещущему вопросу, женщины по завершении спора единодушно заключают, что в любом случае – будь это хоть в Италии, хоть в России – старость сама по себе есть штука пренеприятная, связанная с физической немощью и болезнями, а потому каждой из них нужно изо всех сил стремиться к тому, чтобы болеть реже и умудряться жить как можно дольше.

После такого жизнеутверждающего резюме женщины замолкают, в комнате воцаряется тишина. По их погрустневшим лицам можно только догадываться, как они скучают по своим родным, близким и как им хочется домой. Они ни на минуту не забывают, что за тридевять земель их ждут родные и близкие, которые молятся, чтобы у дорогих им тружениц в заморских краях всё сложилось хорошо, чтобы миновали их всяческие проблемы и чтобы вернулись они домой в добром здравии. И жили впоследствии долго, не повторяя судеб тех несчастных стариков, за которыми профессионально ухаживают сейчас.

Вдруг неожиданно тишину прервёт кто-нибудь из женщин и предложит выпить за родных и близких, либо за здоровье и процветание, либо за счастье и всё то хорошее, что только есть в этой жизни. Ну что тут скажешь – своевременный тост!

Наконец, спустя три года после приезда Юлии в Италию, правительство после многолетнего перерыва великодушно объявило прощение всем нелегально находящимся в стране сиделкам и домработницам и благосклонно разрешило им узаконить своё пребывание в стране. Надо было видеть, как этой хорошей вести обрадовалась Юлия! Она тотчас поспешила легализоваться в качестве домработницы. Радость переполняла её сердце, отныне она могла спокойно жить и работать в Италии. И что особенно важно – не опасаясь никого и ничего, спокойно передвигаться по стране.

Юлия заметила, что за то время, что прошло после её приезда в страну, она успела привыкнуть и полюбить Италию. Даже несмотря на то, что ей пришлось пережить здесь немало трудностей, редко бывать на улице и подолгу находиться в квартире, тосковать по семье и родине. Она мало-мальски освоилась в чужой стране, с помощью деда выучила итальянский язык. Нелегальный статус и повседневные суровые будни, конечно, не позволяли ей спокойно разъезжать по стране, ближе знакомиться с историей Италии, её достопримечательностями. Теперь же, после долгожданной легализации, такая возможность наконец появилась, ура! Теперь у неё начинается совсем другая жизнь! Новая и, очень хочется надеяться, такая интересная!

Как новообретённому статусу Юлии радовался Антонио! Ещё бы, теперь она окончательно успокоится и не будет бояться, как раньше, этого страшного слова «депортация». Теперь россиянка сможет сопровождать его повсюду, пускаться с ним в разные путешествия. А дух авантюризма в нём неистребим: хлебом не корми, дай только попутешествовать. В особенности его, как и Юлию, манили горы.

Впервые в том, что она обожает горы, Тото убедился во время первого с Юлией восхождения на гору, которое они предприняли спустя всего месяц после её приезда в Италию. Он сразу обратил внимание на то, как она легко переносит физические нагрузки и как ловко карабкается по уступам. Женщина призналась, что всегда была влюблена в горы. Ещё школьницей, приезжая на каникулах в деревню к родственникам, она частенько взбиралась на вершину горы и с интересом разглядывала открывающиеся оттуда живописные окрестности.

Первая гора, которую штурмовали Тото с Юлией, была высокой и отвесной, и им пришлось добираться до вершины по спирали, что значительно удлиняло расстояние и увеличивало время восхождения. Но, оказавшись на вершине горы, они с лихвой были вознаграждены открывшимся чудесным видом на Адриатическое море и окутанную голубоватой дымкой, тянущуюся далеко за горизонт, покрытую лесом цепочку зелёных гор. Оба были не в силах оторвать взгляда от чудного бирюзового моря, лениво перекатывающихся волн, сказочной красоты залива.