Кормление уток на берегу реки Сходни (сборник)
вернуться

Лесин Евгений
Шрифт:

«Семья и работа, сплошные заботы…»

Семья и работа, сплошные заботы,Никак не улажу и не разберусь.Живут за границей загранпатриотыИ хвалят прекрасную матушку-Русь.Истошные вопли: «Измена, измена»Я слышу, хотя понимаю с трудом.Другого-то нет у меня Карфагена,И я не могу свой покинуть Содом.И если вам кажется – редкая смелость —Чужое правительство очень смешным,Пожалуйста, смейтесь, а мне расхотелось,И я только плачу, и то над своим.Победа рекламных огней пропаганды.Вам партия светит – ум, совесть и честь,Когда фонари не горят, а гирляндыСияют повсюду, и нечего есть.Зато есть и счастье, и даже свободаСказать, как хорош господин президент.И как замечательна новая мода:На голый асфальт навалить реагент.Эксперты расскажут про квоты и льготы,Про то, что соседи друг друга едят…Живут за границей загранпатриотыИ как-то не очень стремятся назад.

«Снег выпал. И сразу – свободы глоток…»

Снег выпал. И сразу – свободы глоток.И сразу – январская сила.На Чистом пруду очищают каток.Зима, что ли, вдруг наступила?Все снегом покрыто. Нужны ли слова?Светло наконец-то, ребята.Как будто в Россию вернулась Москва.И год где-то 75-й.Снег выпал. И сразу вернулся уют.Попрятались черные банды.И даже гирлянды не так достают,Проклятые ваши гирлянды.Снег выпал, а власть – ну хоть в чем-то права —Пока не очнулась, спасибо.Как будто в Россию вернулась Москва,Как будто вернулась в Россию.

«Ты лежала сонная…»

Ты лежала сонная,Как Большая Бронная.Колыханье дуновений,Благовоннолонная.Говорили пленные:Нам нужны пельменные,А не то вести не будемРечи откровенные.Ванная не ванная,Манна не желанная.Смена вех в прямом эфиреИ война диванная.Слабая и тленная,Потому и ценная,Я всегда тобой любуюсь,Оболочка бренная.Власти незаконные,Господа поклонныеИ созвездия сияютВечно благосклонные.Жизнь идет отменная,Вся Кривоколенная.Первым делом колыханья,А потом – вселенная.

«Кто-то просто нищий, кто-то нищий духом…»

Кто-то просто нищий, кто-то нищий духом,Кто-то люто верит местному ТВ.Кто-то верит богу, кто-то верит слухам,Что живем не в Грозном, а еще в Москве.У кого кормушка, у кого погоны.У меня Россия, я-то в ней живу.Тушинских трамваев польские вагоныЕхали на Сокол в серую Москву.У кого в Брюсселе вилла или в Риме.Так бывает часто, если патриот,Голосуешь сердцем за святое имя,Если не предатель, если за народ.А народ уткнулся: кто-то в телефоны,Кто-то за окошко – в неба синеву.Тушинских трамваев польские вагоныЕхали на Сокол в серую Москву.

«А у вас тут опять: ну и ну…»

А у вас тут опять: ну и ну.Полусладкое кажется брютом.Клеветать на родную странуЕду в «Татре» я третьим маршрутом.У меня за окном красота,А у вас – как под елкой наврали.Даже снег ведь у вас – клевета.И не выпал. И сразу убрали.За окном замечательный вид.Снег лежит по бульварам обильно.Пассажир за спиною храпит.Похмелился, наверное, сильно.По Москва-реке прет ледокол,Проявляя ненужную силу.Даже если пишу я про Кельн,Все равно я пишу про Россию.

Примечание. Для тех, кто за рулем: лирический герой едет в трамвае Татра Т3, маршрут № 3, а не бомбит без страха и упрека на автомобиле (есть же, поди, еще и автомобили «Татра»?). Конец примечания.

«На Лазоревом проезде…»

На Лазоревом проездеДрака в рюмочной «Уют».Дураки всегда на месте.Нам сегодня тут нальют.Возле Яузы стояли,Выпивали на снегу.Мир чудесен в идеале,Ну а я так не могу.Говорят, что много чести,Говорят, не тот маршрут.На Лазоревом проездеДрака в рюмочной «Уют».

«Фонтенбло, товарищ президент…»

Фонтенбло, товарищ президент,Как же задолбало, извините.Прекратите сыпать реагент.Сколько можно? Хватит, прекратите.Понимаю: сыпете не вы.Даже не по вашему приказу.Хватит, глядь, на улицы МосквыСыпать ядовитую заразу.Помоги, глава ЛДНР,Защити, глава Чечни, законом,Выручайте, мэр или премьер,Дума, Крым, Валерия с Кобзоном,НТВ и Радио ментов,Все, кто горд за Родину и Халка,Стас Михайлов или Михалков,Извините, правильно – МихАлков.Кто у нас главнее всех живыхВ рамках современного момента?Не могу на улочках кривыхВидеть я сугробы реагента.Заходите, граждане, в сарай,Здесь украдкой можно помолиться.Господи, спаси и покарай.А к кому еще тут обратиться?

Примечание. Выбор первого слова – в силу запрета мата – был очень сложен. Остановился на Фонтенбло. Красиво, а смысл такой же: очень надоело, аж фонтенбло. И, разумеется, никакого отношения к современным российским реалиями данная лирическая фантазия не имеет. Все персонажи вымышлены от первой до последней буквы. Конец примечания.

«Во рту застревают слова…»

Во рту застревают слова,И в городе меньше свинины.Европа и даже МоскваПостроены не из резины.Морская волнуется гладь.Капусту не вытеснит репа.И некому рук не пожать,Давно все и лепо, и скрепо.Татаро-монголы идут,Бурято-якуты взлетели.Селькупы взошли на редут.И вепсы гуляют без цели.А нам улучшают МосквуДа так, что почище Эболы.Татаро-монголы, ау,Спасите, татаро-монголы…