Выбор на самом деле есть только у наблюдателей и свидетелей. Умозрительный. Это наш труд – размышлять, примерять на себя те или иные исторические ситуации, строить модели. При этом мы часто впадаем в одну и ту же логическую ошибку. Мы полагаем, что выбор – это всегда между хорошим и плохим. Не промахнись на перекрестке, парень, и все пойдет как по маслу. А если налево пойдешь – коня потеряешь, направо – сложишь буйную головушку? В реальной истории нередко бывает именно так. Людям – не обязательно богатырям, политикам, государствам приходится выбирать между разным плохим, с разными цепочками плохих и очень плохих последствий. Ирак, а ранее Югославия – именно такие развилки.

К чему привела пока что американская операция по свержению режима Саддама Хусейна, мы знаем. Или нам кажется, что знаем. Материала для картины кошмара найдется с избытком. Но ведь это не отменяет другого вопроса: как быть с кошмарной террористической диктатурой типа Саддама? Как быть с преступным режимом, первой жертвой которого был народ? Есть ли хоть какие-то сомнения, что иракцы действительно нуждались в освобождении? Нужно быть очень циничным, чтобы ответить «нет». При этом иракский народ обладал не большей свободой воли, чем немецкий при Гитлере или советский при Сталине. Что из этого следует: что преступный режим должен быть уничтожен силой? Нет такой нормы международного права, согласно которой можно было бы извне уничтожить преступный режим. Согласно существующему международному праву преступный режим может править и травить свой народ вечно. Смириться с этим?

Такова одна из исторически безвыходных на сегодня ситуаций.

Ответ на этот вопрос и разделил Запад, современную политическую цивилизацию. Есть ли пределы, за которыми терпению мирового сообщества наступает конец? И как быть с преступным режимом?

Бытовая мудрость (от политиканства, рядящегося под бытовую мудрость, берущего на вооружение ее аргументы, попробуем абстрагироваться) диктует: подальше от Ирака! (То есть руки прочь от Саддама?). Ну и, естественно, интервентов – к позорному столбу! Совершенно безошибочная позиция. Тем более что от нее ничего не зависит, ситуация в Ираке не изменится ни на йоту.

Бытовая мудрость вовсе небезосновательна. Трудно быть богом – братья Стругацкие отчеканили замечательную формулу. Не божественное это дело – вторгаться в человеческие конфликты, пытаться помочь простым смертным. Главный довод политической мудрости: демократия не приносится на штыках, настоящие перемены те, которые общество производит само. Это очень веский аргумент. Беда с тоталитарными режимами, однако, в том, что, конечно, иногда они рассыпаются сами, но вообще-то идея тоталитаризма в том и состоит, чтобы не оставить и щели для свободы. Что остается мировому сообществу – закрыть глаза на художества режима и ждать?

Капля камень точит… Американское рацио отвергает ставку на каплю как на главного агента исторических перемен. Демократию не приносят на штыках? Но в Германию и Японию ее принесли именно на штыках. Конституции обеих рукотворных демократий писали оккупационные власти. Два самых великих политических и экономических чуда мировой истории – преображение из руин, из фашизма, милитаризма, войны – были свершены по американским рецептам. И великолепные истории успеха, которые явили азиатские тигры и драконы, – торжество американских технологий. Примеров успешного американского интервенционизма немало. Никак не меньше, чем его поражений. Даже вьетнамскую войну есть чем парировать – корейской войной. И, если окажется верна гипотеза, что новые кандидаты в саддамы хусейны в ближайшее время остерегутся объявиться, и не только в Ираке, то это – тоже костяшка на счетах противоречивой истории.

Нефть нынче наше черное все. Что, впрочем, ничего не доказывает. Разве американцы после своей иракской операции овладели нефтяными ценами?

Мессианизм, между прочим, – это род идеализма.

«Они что, лучше всех знают, что кому надо?» Вот главное и универсальное обвинение этим наглым и бесцеремонным янки, которые везде суют свой нос, навязывают свои образцы. Между тем, если оставить в стороне эмоции (совершенно невыполнимое условие), они и в самом деле очень многое знают лучше всех. В самых разных видах человеческой деятельности им принадлежит неоспоримое первенство. Американская экономика – локомотив мировой экономики, американские технологии движут прогресс, в формирующемся глобальном образе жизни более всего читается американских черт. Можно называть это американским гегемонизмом, можно империализмом, который истинные патриоты – русские, французские, арабские – будут в меру своего совершенства истово отвергать. Но покуда большинство Нобелей работают в американских университетах, а главным дизайнером массовой культуры является Голливуд, этому мало что можно противопоставить. Самая никчемная из реакций – зависть, самоутверждение через злопыхательство. Ревность не спасает честь рогоносца…

Нет слов, наглость – что эти американцы торчат на мировых пьедесталах и еще размахивают своими звездно-полосатыми флагами. Но ведь они туда не по блату попадают. Секрет, известный всему свету, состоит в том, что в инноваторстве любого рода, включая социальное творчество, они лидеры и чемпионы. Вот они и открывают новые пути заблудшему человечеству, отставшим народам и странам. Порой действительно крайне назойливо.

Всем хорош золотой американский ключик. Беда, что замок к нему может не подходить – безнадежно проржаветь, скажем, а то и вообще оказаться негодной системы. Применишь силу (это к вопросу о высокомерии силы), сорвешь резьбу. В эту ловушку американцы попадали не раз в ХХ веке.

Сегодняшнему Ираку досталось самое худшее наследство, которое только можно придумать. Авторитарная вертикаль – опасный каркас. Он только кажется прочным, реально аккумулируя и концентрируя все риски. Сейчас они все включились. Проклятие прошлого таково, что рецепты нормального будущего – демократизация, самоуправление – работают с точностью до наоборот. Они высвобождают джиннов из бутылки.

Идеализм тоже имеет свои границы, перейдя которые он превращается в фанатизм. Или фанаберию.