— Согласна. Тебе что-нибудь известно о смерти моей мамы?

— Так ведь она умерла в родах. Разве можно ее винить? Бедняжка в один присест родила бога и жнеца!

Осознавая завуалированную правду в сказанных словах, я тихонько вздохнула:

— Думаешь, в этом все дело? Она поэтому и умерла?

— Упаси господи! Бог не послал бы ей тебя, если бы ты могла ее убить.

— Значит, она не из-за меня умерла?

— Такого я не говорила. Я имела в виду, что Бог знал, что твоя мама с этим справится. Просто иногда такое случается само по себе. Роды как лотерея, девочка моя.

Прикусив язык, чтобы не начать плакаться о своих сомнениях, я сменила курс:

— Ну а дядя Боб?

Бабуля Лил восторженно крякнула:

— Всегда мне нравился этот мальчик!

— Знаю-знаю, но… как ты думаешь, может ли он что-то знать о маминой смерти? Мог ли он тогда что-то скрыть или кого-то выгородить?

Обалдевшее выражение лица сказало мне больше любых слов.

— Откуда у тебя такие мысли, тыковка?

— Мне сказали узнать побольше о маминой смерти. Якобы это как-то поможет нам закрыть адский мир.

— Ух ты! — просияла бабушка Лиллиан. — Как интересно!

— Наверное.

— Ну что ж, я хотела только наведаться да узнать, как у тебя дела. Священничек-то ждет.

Вот вам и мудрый, блин, совет.

— Ты прямо сейчас на свидание собралась?

— А чего ждать? Я же не молодею. И ты тоже. — Она кивнула на Рейеса и опять поиграла бровями.

— Спасибо, что заглянула, бабуля Лил.

Она наклонилась ко мне, чтобы обняться, и меня обдало призрачным холодом в резком контрасте с теплом Рейеса.

— Ты ж моя хорошая! Главное — не унывай. — Бабушка Лил выпрямилась и подмигнула. — Просто слушай.

— Чего-чего? — пробормотала я, но она уже испарилась.

Само собой, я могла бы призвать ее обратно, но знала без тени сомнения: чем дольше мы проговорим, тем загадочнее будут ее слова. Такая вот фишка у призраков.

— Она у тебя тот еще фрукт, — пробубнил Рейес мне в бедро.

— Это точно. Она… — Не договорив, я застыла, потому что почувствовала в воздухе какую-то рябь. — Чувствуешь?

На секунду он перестал дышать, а потом мы одновременно спрыгнули с раскладушки, окончательно разбудив Артемиду.

Я рванула вниз, а вот Рейесу пришлось на пару секунд задержаться, потому что я умчалась в его одежде. Тем не менее, у двери он меня догнал — босиком, но в джинсах и черной футболке.

Посетитель постучал лишь один раз, и дверь с грохотом распахнулась. На пороге нашей скромной обители оказалось трое мужчин. Точнее — трое байкеров. Как всегда, с каждой новой встречей все трое казались все привлекательнее и привлекательнее. Вот только стояли лишь двое, а третий практически висел на них, придавленный весом сидевшего внутри него демона.

— Эрик! — удивленно выдохнула я и, глядя, как Майкл перетаскивает через порог товарища по любви к классным байкам, суетливо добавила, показывая на диван: — Сюда.

Эрика осторожно положили на диван, причем его ноги свисали с подлокотника.

— Чарли Дэвидсон, — проговорил Донован с соблазнительной ухмылкой. — Глазам своим не верю!

Донован, Майкл и Эрик были членами местного байкерского клуба «Бандиты». Мы познакомились благодаря маленькому недоразумению, которое, возможно, произошло потому, что я вломилась к Рокету в дурдом, которым тогда владел клуб, и повстречала стаю ротвейлеров, которые упомянутый дурдом охраняли.

После оскорблений со всех сторон (исключительно для проформы) я воспылала горячей любовью к парням и, что гораздо важнее, к одному из ротвейлеров — Артемиде. Она умерла практически сразу же после нашего знакомства. Кто-то ее отравил, и Донован потребовал (разумеется, угрожая страшной расправой), чтобы я нашла того, кто совершил настолько немыслимый поступок.

Вот только Донован не знал, что Артемида, к моему удивлению и бесконечной радости, стала моей хранительницей и уже уйму раз сражалась бок о бок со мной.

Однако еще страннее был тот факт, что парни стали стражами Пип. Теперь они были частью ее человеческой армии, вследствие чего сам собой напрашивался вопрос: какого черта они делают здесь, а не охраняют мою дочь?

Донован, как обычно, заросший щетиной и охренительно сексуальный, тепло меня обнял.

— Как жизнь, красавица?

— Неплохо. — Я крепко обняла его в ответ и всей грудью вдохнула запах моторного масла и лосьона после бритья. — Теперь намного лучше.

Ухмыльнувшись, Донован отпустил меня, чтобы я могла обняться еще и с Майклом. Было время, когда Майкл казался мне главным в этом трио. Я даже окрестила его Мафиози. Он слегка тяжелее остальных, зато походка у него — просто воплощение развязности, а улыбается он так лукаво, что невозможно не задуматься: что же таится в глубине этих голубых глаз?